Лукас

— Это будет интересно, — с легкой усмешкой замечает он. Если честно, думаю, он знает, что между Эви и Штормом что-то есть, но ему просто все равно. Вот поганец. Есть в нем что-то неприятное. Настоящий кретин.

На сцене на какое-то время воцаряется тишина и темнота, а затем раздаются первые нежные ноты скрипки. Внезапно луч прожектора освещает одного из членов группы в правом углу затемненной сцены. У него в руках скрипка, он легонько водит смычком по струнам, извлекая из нее чарующие прекрасные звуки.

Несколько оглушительных мгновений спустя я осознаю, что это Лукас стоит под ослепительным синеватым лучом света, словно бесплотный ангел, и, закрыв глаза, медленно играет вступление к песне. Он потрясающе выглядит на сцене, во время игры мускулы на руке напрягаются, и все женщины вокруг пускают слюни. Я в том числе.

Появляется еще один, лиловый луч прожектора, освещает Шторма, сидящего с гитарой в руках на высоком табурете в центре сцены, и он начинает петь красивую песню о любви. Его голос и одинокий романтичный голос скрипки — умопомрачительное сочетание. Не могу отвести глаз от Лукаса. Он так прекрасен — воплощение чувственности и уверенности в себе. Музыка льется из скрипки, словно он родился с ней в руках.

Я беру Эви за руку под столом, и мы держимся друг за дружку, как связанные, наблюдая за мужчинами на сцене, в которых неумолимо влюбляемся, и понимаем, что после этого нам больше не быть прежними. В голову приходят слова Лукаса о том, что они постараются заставить нас влюбиться в них. Ну как тут устоять?

Поверить не могу, что он никогда не говорил о том, что играет, или что будет играть сегодня. Интересно, может быть, он полноценный член группы, играет в ней все время? Должна признать, Лукас на сцене — картина возбуждающая. Голова слегка склонена, волосы падают на лицо и плечи, мышцы на руках и груди напрягаются, когда он играет на прекрасном инструменте — ослепительная смесь темной готики, обаяния, вечной классики, облаченной в чертовски сексуальную форму.

Вот черт! Неужели я правда встречаюсь с двадцатичетырехлетним тату-мастером и рок-звездой по совместительству? Как это вообще произошло? Я всего-навсего скучная, обычная сотрудница отдела кадров. Лукас совсем не моего уровня парень.

Следующая песня, которую они играют, гораздо жестче, остальные музыканты присоединяются по мере того, как огни становятся ярче, и по сцене рассеивается дым. Я наблюдаю, как Лукас неторопливо двигается по сцене, добавляя к музыке короткие быстрые элементы соло на скрипке. Смычок порхает по струнам, и его темные волосы разлетаются в разные стороны, когда он машет головой в такт музыке. Невозможно описать, насколько это сексуальное зрелище. Зрители без ума от него. С трудом оторвав от него взгляд, я обращаю внимание на толпу красивых женщин, старающихся пробраться поближе к сцене, таращащих глаза на Лукаса и Шторма, тянущихся к ним и делающих бесконечное число фотографий.

Значит, мало того, что в тату-студии перед ним целыми днями лежат полуобнаженные красавицы, так у него, скорее всего, еще и собственные фанатки есть. Несметное множество страхов и комплексов накрывает меня словно волной, и я тяжело вздыхаю.

Если симпатичная девчонка так просто смогла впорхнуть в нашу жизнь, очаровать и увести моего внешне ничем особо не примечательного мужа — скучного сотрудника офиса, то как, скажите на милость, могу я удержать такого как Лукас?

Группа делает короткий перерыв, и, спрыгнув со сцены, Лукас пробирается через кучку лапающих его женщин обратно к нашему столику. Я стараюсь подавить приступ ревности. Он им всего только улыбнулся. Он не останавливался, чтобы поговорить с какой-то из них, не дал никому возможности пофлиртовать. Он не бабник. Широко улыбаясь, он подходит к столу, волосы прилипли к влажному лбу.

— Ну как? — спрашивает он, запыхавшись. Видимо, адреналин после выступления все еще будоражит ему кровь. Я передаю свой стакан с водой, и он делает несколько жадных глотков.

— Лукас, это было удивительно! — пищит Эйми, прежде чем я успеваю открыть рот. — Парень, ты зажег!

— Спасибо, мне и самому понравилось. — Он улыбается девушке, а затем обращает все свое внимание на меня. — Ты молчишь, — замечает он, присаживаясь и притягивая мой стул поближе к своему, одновременно стараясь отдышаться. — Под этими прожекторами, блядь, так жарко.

Я с трудом заставляю себя улыбнуться, пока не до конца понимая, как отношусь к новой информации.

— Я просто удивлена… Понятия не имела, что ты играешь на скрипке…

— И фортепиано, — добавляет он, ухмыляясь.

— И фортепиано, — повторяю я, — в рок-группе. Почему ты мне раньше не сказал?

— Боялся тебя отпугнуть. — Он оглядывает толпу вокруг нас и снова поворачивается ко мне. — И еще хотел тебя удивить.