Лукашенко. Политическая биография

«В провинции газеты остаются один на один с властью. Там они — заложники чиновника и его произвольной трактовки законодательства. И как результат — региональная пресса вводит самоцензуру. Даже самый прогрессивный редактор очень долго думает, как ему подать, разместить ту или иную информацию под угрозой закрытия газеты.

Первые четыре года своего правления Лукашенко, а за ним и его приближенные гордо говорили: у нас не убит, не посажен в тюрьму ни один журналист, не закрыта ни одна газета. На пятом году они этого уже не говорили: все в Беларуси знали, что накануне каждой избирательной кампании у нас закрываются под разными предлогами несколько крупных негосударственных СМИ, что исчез без вести оператор ОРТ Дмитрий Завадский, что судебные обвинительные приговоры журналистам вошли в практику и стали почти привычными.

По словам уполномоченного по свободе слова ОБСЕ Миклоша Харашти, Беларусь — единственное из 55 государств, входящих в ОБСЕ, где журналистов судят за высказывания о главе государства. А политика министерства информации? В 2004 году было вынесено 160 предупреждений 81 периодическому изданию. Причем в 25 случаях предупреждения и решение о приостановлении выхода издания принимались одновременно. Так власть демонстрирует, что может закрыть газету в любой момент».

Постоянно уверяя, что оппозиционные газеты можно купить даже в резиденции президента, Александр Лукашенко старательно позаботился о том, чтобы их могли прочитать как можно меньше людей. Большинству библиотек запретили выписывать эти газеты, государственная почта установила для них тарифы значительно выше, чем для изданий, дотируемых из бюджета. А рекламодатели хорошо знают, что связь между размещением рекламы в негосударственном издании и «наездами» государственных контролеров и налоговой инспекции — самая непосредственная.

«Трудно понять, — размышляет Петр Марцев, — почему Лукашенко вообще не плюнул на так называемую "независимую" прессу? Казалось бы, какое ему дело до маленьких газетенок, совокупный недельный тираж которых впятеро меньше дневного тиража одной "Советской Белоруссии"?»

Марцеву заочно отвечает публицист Евгений Будинас:

«Помню, главный идеолог Администрации Заметалин спросил меня, почему наши независимые журналисты так безжалостно шпыняют главу государства. Такого, мол, нет даже в России. "Сами и провоцируете, — ответил я. — Ельцин газет не читает, он мужик крепкий, с устойчивой психикой, к тому же успешно снимающий стрессы по известному русскому рецепту. Стакан водки всегда обеспечивает защиту от критических выпадов. Зная это, его помощники самым старательным образом ограждают "шефа" от неприятных и раздражающих публикаций. У нас все наоборот: президент человек нервный, к критике болезненно восприимчив. А вы ему еще и подсовываете все, что поострее. В итоге он всех активных журналистов знает по именам. И с каждым сражается. Это-то всех и заводит. Шутка ли, сам президент обиделся! Вот вам и информационная война"».

К началу очередной предвыборной кампании Лукашенко взял вверх в этой войне.

Информация, которую он считал вредной для себя, стала доступна лишь небольшой части электората, и без того, впрочем, готовой голосовать против него.

Очевидная слабость оппозиции и старательно проведенная блокировка информационного пространства, казалось, обеспечивали и Лукашенко, и его ставленникам уверенную победу и спокойную жизнь.

Но самым неожиданным образом это спокойствие было нарушено.

Противник — и на сей раз вовсе не мнимый — сделал никем не предвиденный выпад, смертельно опасный для власти Лукашенко, буквально загонявший президента в угол и создавший ему множество проблем.

Глава вторая. Есть человек — есть проблема

Гончар атакует

Атмосфера страха, которую Лукашенко старательно нагнетал в стране, поглотила не всех.

Он знал, что есть по крайней мере один человек, который представляет для него действительно серьезную опасность. Который будет вновь и вновь пытаться расшатать, сломать, уничтожить выстроенную им систему. Который с самого начала — еще даже до своего ухода из правительства — воспринимал победу Лукашенко на выборах лишь как случайную удачу.

Этим человеком был Виктор Гончар.

Гончар действительно жаждал реванша — не личного даже, а реванша разума над случаем. И референдум 1996 года его не сломал. Он вообще не привык сдаваться и искал возможность доказать, что победа Лукашенко на референдуме — победа грубой силы и беззакония. А силу всегда можно победить разумом, так же как и беззаконие — законностью.

Гончар был «законником» не только по профессии, но и по убеждению. В своих действиях он всегда старался опираться на юридические нормы, казавшиеся ему воплощением логики и рационального начала. Здесь Гончар был прямой противоположностью Лукашенко: всему, что прописано в Законе, он всегда был готов следовать до конца, полагая, что в этом залог неизбежной победы над любым беспределом.