Лукавый сексуальный лжец (ЛП)

А еще я не сомневаюсь в том, что если поеду на своей машине, то уже

домой.

– Вместе, – открыв пассажирскую дверь, я смотрю на нее поверх

машины и показываю на себя: – Я Люк.

Она смеется и кивает, словно сказанное мной и так очевидно.

– Я знаю, глупенький.

А потом садится в машину.

Ну допустим.

Сажусь тоже, и прежде чем я успеваю пристегнуться, она кладет руку

мне на промежность и, придвинувшись, шепчет:

– Хочу, чтобы ты кончил на меня.

Отстранившись, я выдавливаю из себя улыбку и стараюсь скрыть легкое

отвращение. Нет, обычно такая стимуляция воображения мне очень даже

нравится, и я за то, чтобы девушки откровенно говорили о своих желаниях,

но этой явно не хватает утонченности. Из приветствия она прыгнула в

откровенное порно.

Она ведет машину и держит руку на моем бедре, поглаживая вверх-вниз

и по члену. Все потирает и потирает, наполовину приятно, наполовину

раздражающе. Я закрываю глаза каждый раз, когда она меня касается.

С другой стороны, чувствую странное оцепенение. Это из-за нее? Или со

мной что-то не то? Ощущение, что я наблюдаю за нами снаружи машины.

На каждом красном сигнале светофора она делает что-то вроде

небольшого стриптиза, но с каждой расстегнутой ею пуговицей у меня в

висках пульсирует один и тот же вопрос:

Как тебя зовут?

Как тебя зовут?

Как тебя зовут?

Это важно. Были ли это важно две недели назад? Не-а, это могло быть

даже забавно: я бы поделился с друзьями и товарищами по команде историей

о том, как трахнул девчонку у нее дома, не спросив имя. А сейчас эта

безымянность меня напрягает. Благодаря Лондон это стало важно.

Я снова закрываю глаза, а в животе все сжимается, когда она, резко и

визжа шинами, сворачивает на парковку и останавливается. Ее дом где-то в

полукилометре от моего.

Оказавшись в лобби, она прижимается ко мне и целует, размазывая блеск

по моим губам и подбородку. Каждый раз, когда она немного отстраняется,

это ощущается как отдирание пластыря, пока наконец ее блеск полностью не

исчезает, и остается только прикосновение мягких губ – кожа к коже. Она

наполовину хихикает, наполовину стонет, когда я хватаю ее за задницу или

впиваюсь пальцами в талию. И я убираю руки, потому что ее хихиканье

звучит отвратительно – ни капли не искренне и не по-настоящему.

Повернувшись, она берет меня за руку и ведет вверх по лестнице в

квартиру 2А, и тут на меня накатывает дежавю. Когда наклоняется открыть

дверь, она потирается задницей об мой пах, а потом разворачивается ко мне

лицом и втаскивает внутрь, схватившись за воротник рубашки. Я осматриваю

квартиру, и от того, что многое вокруг кажется знакомым, на шее и щеках

вспыхивает румянец.

Я уже бывал здесь.

Вглядываясь в ее лицо – она прикусила губу отбеленными зубами, а глаза

соблазнительно полуприкрыты – я начинаю хотеть, чтобы она сказала, будто

ее соседка не дома или давно спит. Что-нибудь вроде этого.

Поскольку я в ужасе, что трахнул ее соседку, и если та появится тут и

увидит меня, вечер превратится в кошмар.

– Ты одна живешь? – наконец выдавливаю из себя я.

Она мотает головой.

– Мелисса на работе, – теперь ее глаза еще больше заблестели. – А что?

Хочешь, чтобы она к нам присоединилась? Она будет дома к полуночи.

Я с облегчением вздыхаю. До этого времени еще больше двух часов.

– Мне и так хорошо.

Хищно улыбнувшись, она хватает меня за шлевку брюк и тянет за собой

по коридору.

В спальне толкает меня к стене и, опять схватившись за воротник

рубашки, отрывает несколько пуговиц. Это смотрится настолько комично,

настолько чересчур, что мне хочется громко заржать. Эта девчонка как

клишированная порно-звезда. Я недоуменно смотрю, как она начинает

раздеваться, шлепнув меня по груди снятой блузкой, а потом и трусиками,

после того как стянула с себя джинсы.

В голове проносится нелепейшая мысль: если бы это увидела Марго, она

ржала бы, как конь. Это так нелепо и так смешно, что я бы к ней

присоединился.

И, господи, от этого у меня ни фига не встанет.

Закрываю глаза, решив расслабиться и сдаться этому грядущему сексу с

абсолютной незнакомкой. Ее руки решительные и грубые; оцарапав мне

грудь, она стаскивает с меня джинсы до середины бедер. Опустившись на

колени, делает все, что, как думают женщины, жаждет каждый мужчина:

много языка и немного зубов, глаз не спускает с моего лица, сосет, активно

двигая головой, и восхищается мои членом.

Презерватив надет. Она хочет сверху. Я чувствую какую-то отчаянную

похоть – не потому что вот-вот кончу, а словно боюсь, что желание сойдет на

нет. Звуки, которые она издает – явный перебор, и они специально для меня:

ахи и охи, вскрики и стоны на тему того, какой большой у меня член, как она

сейчас кончит, и как хочет, чтобы я трахнул ее до боли, и что-то еще

нечленораздельное. Запустив руки себе в волосы, она дергает их от якобы

мучительного удовольствия.

Она так паршиво притворяется, от чего теряю темп. Я ленивый говнюк,

поддавшийся ненапряжным привычкам. Зажмуриваюсь сильнее от этой

жалящей мысли.

Но едва закрыв глаза, импульсивно начинаю думать о Лондон: о ее