Лукавый сексуальный лжец (ЛП)

Лола угощает всех по еще одному десерту, и разговор плавно перетекает

к обсуждению восстановления мамы Харлоу после двойной мастэктомии и

химиотерапии, преподавательских будней Марго, потом речь заходит о

Финне, Анселе и сто процентов Люке, который у всех на виду поворачивается

ко мне и прижимается ближе.

– Будешь мне должна, – говорит он, а я чувствую, как взлетают вверх мои

брови.

– Должна? Тебе?

– Спокойно, Цюрих. Я не в том смысле. А про то, что ты мне наврала и

дала Марго аргумент в перепалках, которого хватит до конца лета.

– Эй, не смотри на меня так, – не сумев сдержать улыбку, говорю я. – Я

не виновата, что ты даешь столько изумительных поводов для подколов. Ты

просто кладезь. Золотое дно.

– А ты тем не менее игнорируешь тот факт, что соврала, – он хмурится,

но взгляд по-прежнему улыбающийся. – Это было не очень хорошо.

Он прав.

– Ты прав, но в свою защиту скажу, что просто пытаюсь попридержать

твои ожидания. Не хочу, чтобы ты думал, будто между нами есть нечто, что

приведет…

Он поднимает руку, перебивая меня.

– Ничего такого нет. Я знаю, – меня удивляет, что он смотрит сначала на

Харлоу, а потом снова поворачивается ко мне. Возможно, он замечает куда

больше, чем делает вид. – И понимаю. Но даже ты должна признать, что вот

это – потусить, пообщаться и так далее – не совсем отстойно, да?

– Не слишком похваляешься, суперзвезда?

Он смеется.

– Ты ведь понимаешь, о чем я.

Я разворачиваю капкейк.

– Не отстойно, да, – соглашаюсь я.

– Ты признала, что я был прав. И я в ужасе, насколько счастлив от этого,

– он снова наклоняется ко мне, кивнув в сторону Марго. – Не говори ей.

– Твой секрет в безопасности.

Я не возражаю, когда Люк отламывает кусочек у моего капкейка, и

смотрю, как он закидывает его в рот. Потом кончиком языка слизывает

оставшуюся на нижней губе белую глазурь. Поймав меня на подглядывании,

он понимающе ухмыляется.

Сглотнув, я только и надеюсь, что это вышло не так громко, как мне

показалось. И тут Лола – которая явно увлечена разговором с девочками –

незаметно пожимает мою руку за спиной у Люка. Вот же сводница.

Покашляв, я смахиваю воображаемые крошки со своих шорт.

– Так чем ты был занят сегодня?

– Дай-ка вспомнить… писал тебе, – отвечает он с дразнящей улыбкой. –

И да, можешь ответить на смс-ки в любое время, не торопись. Потом играл,

отнес белье в прачечную, съездил к маме, подрочил несколько раз, – он

замолкает и хмурится. – Э-э, не в таком порядке, конечно.

Я чуть не давлюсь смешком.

– Я собиралась спросить…

– Ха, да. Давай по-новой и вычеркнем последнюю часть, – он

протягивает руку за еще одним куском капкейка, и я даю ему отломить. –

Спасибо.

Бросаю взгляд на его сестру, которая кажется увлеченной разговором с

девочками.

– Так здорово, что ты много времени проводишь с семьей.

– Знаешь, моя комната в родительском доме по-прежнему выглядит так,

какой была, когда меня было шестнадцать.

– Правда?

Люк кивает.

– Большинство родителей моих друзей превратили их комнаты в

кладовку или рукодельную мастерскую, или во что-то еще, а мои нет.

Приметы моего неуклюжего подросткового возраста сохранились там

нетронутыми, как при археологических раскопках.

– Даже не знаю, страшно это или любопытно, – говорю я.

– Там все, как было, и на том же месте: кровать, постеры на стене, даже

звукоизоляционная доска, которую я сделал в восьмом классе. Сохранились

браслеты дружбы, билеты на концерты, фото с танцев. Там все еще лежит

обертка от презерватива, который я использовал, когда потерял свою

девственность, – он прищуривается, словно вспоминая. И словно только что

сообразив, что это означает, он мельком смотрит на Миа и краснеет.

– Ого… Ностальгия, – если честно, странновато слышать, как он об этом

говорит.

Да и моя семья совсем не похожа на его.

Он качает головой.

– Уверен, мама даже не знает о ее существовании. Я сам не знал, пока

прошлым летом не копался в поисках нужного телефона и наткнулся на нее,

засунутую между билетом в «Башню Ужаса» за 2009 год и билетом на

концерт Тома Петти.

– Так классно, – срывая травинки, говорю я. – С моего отъезда прошло

меньше месяца, когда мама сделала из моей спальни комнату для своего

рукоделия.

– Не знаю, каково бы мне было, если бы я не смог вернуться домой, –

тихо отвечает он. – Я приезжаю туда, и мне снова двенадцать. Могу валяться

на кровати и рассматривать вырванные страницы из «Спортс Иллюстрейтед»

за 2002 год – тот номер был посвящен купальникам, а на обложке красовалась

Ямила Диаз-Рахи, на случай, если тебе интересно – или постер с

Ламборгини, которую я поклялся себе купить, когда исполнится

восемнадцать, – она закатывает глаза. – И могу просто потупить и сделать

вид, что все остальное неважно.

– Знаешь, я уже начинаю завидовать, что у тебя такая крутая комната.

– Давай договоримся, – слизав глазурь с большого пальца, предлагает он.

– Я пущу тебя в свою комнату, а ты в свою очередь позволишь мне хотя бы

разок распустить там с тобой руки. Двенадцатилетний я был бы невероятно

впечатлен.

– Ох, а говорят, рыцари перевелись.

– Боже, сейчас подумал, ты поладишь с моей бабушкой. Вообще-то я