Лукавый взгляд с любовью

Когда Любовь Овсянникова пишет о других — людях или книгах, крупных явлениях или мелких событиях, мыслях или поступках, идеях или интересах — это всегда приятно. Нет, она не льстит и не расточает пустые похвалы, а излагает свою серьезную правду, но такую, от которой не содрогнешься в гневе и обиде, а восхитишься в радости. Секрет прост: первое — Любовь Борисовна обладает способностью выделять в людях хорошее, позитивное и на него опираться при совместной работе; и второе — не берется писать о вещах, которые ей не интересны, которые не увлекли ее. То, о чем она знает, но не пишет, находится или за гранью ее внимания, или за гранью морали и она его просто игнорирует. «Не снисходит» — как говаривала Марина Цветаева.

Она пишет так, как будто делает подарок себе и вечности.

Двум равновеликим данностям. А другие пусть сами разбираются, если захотят, сумеют и осилят. Однако велика ее вера в людей, если она предлагает им такие масштабы. И велика ее любовь к ним.

Именно от Любови Борисовны полезно набираться умения любить, потому что ей свойственно оставаться вне влияний и амбиций, жить на нейтральной полосе, держать равновесие и соблюдать меру вещей. Выделить в любом деле главную суть и говорить только о ней, даже если все остальное не нравится — вот ее творческое кредо. Способность подняться над корыстью, над капризами текущей политики, над суетой и интригами, над модой и пошлостью эмоциональной составляющей жизни и играть на струнах бесстрастной объективности — это и редкий дар и тяжелый крест, требующий упорного, осознанного, незаметного героизма. Но именно на такую жизнь она и обречена. Как соловей обречен услаждать наши души своим гениальным пением, как райские птицы призваны покорять нас совершенно фантастическими брачными танцами, как лебеди являют миру пример абсолютной верности, так и Любовь Борисовна делает то, для чего создана. Она поет, танцует и служит верности в соответствии со своей духовной природой и предначертанным ей уделом.

Наверное, трудно однажды сгореть, метеоритом пролетая по высокому небу. Так сгорели первые герои-мученики, не отказавшиеся от своих убеждений. Но мы знаем о них, помним их, воздаем им благодарностью.

А легче ли оставаться на земле, юдоли слез и порока, всечасно сдерживать наступление холода и тьмы, зная прекрасно, что подвиг этот останется безвестным и невознагражденным? Легко ли, понимая, что ты лишь капля в океане добра и света, продолжать делать свое дело?

Эти несправедливости, конечно, не останавливают тех, кто мыслит категориями неба, высшего порядка, сравнимыми по значению с вечностью.

Художественное освоение истории в творчестве Александры Кравченко

Еще недавно мы были самой читающей нацией в мире: престиж книги и разносторонних знаний был неподдельно высок. Сегодня — увы! — все переменилось: завещанные отцами-дедами нравственные ценности подвергаются остракизму, в сознании людей превалируют материальные приоритеты, в умах и душах — пышно цветет цинизм и безверие. На фоне этого давно утрачены традиции семейного чтения, снизилась его культура. А значит, упала взыскательность к литературному творчеству: появилась мода на лубочные издания, малоценные по художественности и сомнительные по воздействию на читателей. Для многих книга стала не духовной потребностью, а лишь способом незатейливого развлечения. Наименьшее зло, которое приносит такое отношение к ней, это профанация знаний и пристрастие к жизни пустой и никчемной.

Людям же, которым книга нужна для пополнения представлений о мире, для постижения жизненной мудрости и для воспитания в себе Человека, становится все труднее встретиться с достойным доверия автором. Между тем такие авторы на Украине есть, об одной из них и пойдет речь.

Александра Петровна Кравченко, известная писательница из Днепропетровска, хорошо понимая, какой читатель пришел на смену «умникам и умницам», стремится все же донести как можно большему их числу свое понимание добра и счастья, высоких идеалов и методов борьбы за них. И это ей удается. Причем, в немалой степени потому, что она, идя к намеченной цели, выбирает тщательно продуманные дороги, начиная от самого порога — определяясь в жанре так, чтобы уже этим привлечь внимание к своим произведениям. Помня об известной условности такой классификации литературы, можно не упрекать ее за этот прагматизм, ведь жанр — всего лишь обстановка, в которую автор поселяет своих героев. И в конечном итоге совсем неважно, где проявляются ум, воля и качества характера, если речь идет об общечеловеческих ценностях, о чем только и стоит писать.