Лукьяненко

В первый же свой отпуск после переезда в Краснодар двинулись на море. В Анапу, конечно. Прибыли на автостанцию. Никого не знают, стоят. Подходит человек какой-то, поздоровался. Понял, видно, что приезжие. Пригласил к себе, где уже приготовлено было все, что нужно для отдыха: и постели и посуда. Расположились. Мужчина на примусе яичницу приготовил, чай. «Живите, — сказал он, — сколько хотите». И ушел со двора. Вечером Полина Александровна спросила у соседей, подозревая что-нибудь неладное, кто такие люди, у которых они остановились. Те в один голос заверили, что всем, кто останавливался здесь, очень нравилось. А хозяин — шофер, по неделям не бывает дома, жена его и вовсе редко является сюда — работает в дальнем санатории.

С неделю так они прожили в Анапе. И только тогда является какая-то женщина, приятная с виду, симпатичная, и говорит: «Ну, как здесь, понравилось вам?» Поняли они с Полей, что это и есть хозяйка дома. «А мы сейчас вкусненького чего-нибудь попробуем», — начала она с порога. И достала свежего варенья сливового, из метелки.

Так жили они в Анапе, отдыхали, ни о чем не заботились. А базары?.. Привозы были в ту пору — никто их не закрывал. Торговали, пока деньги считать можно было. И чего только не продавалось там — и рыба свежая, и масло, и сыры, и куры. Рядом Джемете, оттуда вино прекрасное завозили. И в маленьком ресторанчике повар так готовил кефаль, что туда наведывались издалека, даже из Геленджика, — отпробовать заманчивого блюда.

Как все это далеко теперь! Отдыхали, были здоровы и счастливы, наслаждались морем и воздухом, солнцем. И кажется, привозили в Краснодар кое-какие деньги. Смешно вспоминать, но так было — чуть ли не копили их, отдыхая.

Поездили они с Полей, пока молодые были, по краю изрядно. Вспомнить есть что. Побережье почти все изучили во время отпусков — и Геленджик, и Сочи, и Крым… Дача Короленко в Джанхоте, а рядом — дача Щербины. Того самого, которого видывал Лукьяненко в оные времена на екатеринодарских улицах, кубанского историка и статистика. Кто же не знает его «Историю Кубанского казачьего войска»?

И Красноводск вспомнили, эвакуацию, как Павел Пантелеймонович тогда на станции задержался с документами, а Поля с дочкой в вагоне остались. Да. Селекционный материал он не смог бы доверить никому, это правда. Его нет, они с Олей ждут. И вдруг перед самым отправлением в вагон врывается целая армия каких-то людей. Им надо было до Ташкента, но этот вагон их вполне устроил. «Попутчики» стали располагаться, не обращая на протесты никакого внимания.

Состав стал отходить. Выглядывая в окно, Поля наконец увидела, что Павел бежит. Как они боялись за него! Но он все же успел, ухватился за поручни последнего вагона, вскочил на подножку. А поезд ход набирает. Тут они с Олей давай кричать из окна. Стала давать знаки машинисту.

— А что вы кричали тогда? — спросил Павел Пантелеймонович.

— Что будешь кричать? Ветер, шум поезда… Просто, сколько духу было, изо всех сил надрывались… Тут и начальник поезда прибегает наконец в вагон. Начались расспросы. Потребовали документы.

— Документы, — говорю ему, — вы сможете увидеть, выглянув из окна. Они у того самого человека, который висит сейчас на подножках. Это мой муж.

Остановили состав, открыли двери. Павел Пантелеймонович поднялся в вагон. Теперь-то говорить легко, а тогда… Что почувствовал тогда он, когда явился и увидел на имевшихся в их распоряжении местах неизвестных людей?! Да… Как он бросился к своим полкам!.. А на верхней-то улегся один из них. Мигом он схватил его и, держа в руках, заорал. Да, да! Заорал не своим голосом: «Вон отсюда!» Помнится, этот мужчина очутился тут же на полу в одном грязном белье. А какой конфуз с ним случился? Ну да, он сейчас же побежал в конец вагона, смешно передвигая ноги. На ближайшей же станции вагон освободили.

— А сколько в моей жизни было чудесных случаев! — продолжает Полина Александровна. — Вот это разве не чудо? Павел, я тебе уже говорила о курочке, что приносила нам с Олей каждый день по яичку?! В Алма-Ату мы приехали. Нам отвели место под опыты, и дело пошло. Но тебя отозвали в Москву, и все легло на мои плечи.

Заработали… А кто был рядом со мной? Калеки, вернувшиеся с фронта, иные без ноги или руки, да женщины, у которых мужья на фронте?! Мальчишки?! Ох и трудно мне было! Пайка не давали целый месяц, сказали, что муж уже получил… Но ты в Москве, а где паек? Я получала 500 рублей в месяц, а булка хлеба стоила 250 рублей, курица — тоже 250, малая банка кукурузы — 200 рублей.

Несмотря на это, девочка была все это время вполне здоровой и упитанной даже. Мир не без добрых людей — местные жители — кто пару яичек принесет, кто морковку… Но сколько можно жить на подаянии?