Лукреция Борджа

Тем не менее он никогда не придавал значения оскорблениям, он был выше их, однако это порочило его репутацию. Говоря о роли Асканио Сфорца во время вторжения Карла VIII, он заявил послу Феррары: «Я мог бы предать смерти вице-канцлера (кардинала Сфорца. — Ж. Ш.) и кардинала Джулиано делла Ровере, однако я никому не хотел причинять зла и простил четырнадцать высокопоставленных лиц».

Пять дней спустя после обнародования «Письма к Савелли» Эркуле д'Эсте уведомил императорского оратора о том, что не намеревается откладывать отъезд свадебного кортежа. Тем самым он продемонстрировал, что последняя клеветническая кампания не повлияла на его решение. Его поведение было продиктовано главным образом непрерывными успехами Чезаре, который в ближайшем будущем мог стать повелителем всей Италии. Политическая мудрость и осторожность окончательно склонили герцога к союзу с Ватиканом. Врагам Борджа не оставалось ничего иного, как подчиниться.

Глава Церкви хотел, чтобы победа была более блестящей, ведь ее добивались с таким упорством. Поэтому он распорядился, чтобы феррарцев приняли с таким великолепием, какого никто и никогда прежде не видел, — всех нужно ослепить. Если Рим славился роскошью, то феррарцы считали себя людьми со вкусом, однако на этот раз следовало проявить такую расточительность, чтобы ни у кого не возникло мысли, будто хотя бы один из вступающих в брак делает это по расчету.

Герцог Эркуле поручил руководить эскортом своему младшему сыну, кардиналу Ипполито, весьма искусному в делах. В восьмилетнем возрасте он был объявлен своим дядей королем Матиашем Корвином примасом Венгрии и отправился к месту назначения вместе с королевой Беатриче Арагонской и принцем Федерико (будущим королем Неаполя), сестрой и братом его матери Элеоноры Арагонской. До пятнадцати лет он делил свое время между охотой и чтением рыцарских романов и комедий Плавта, потом он вернулся в Италию. Так Эркуле д'Эсте вновь обрел своего необычайно красивого и одаренного сына.

Ранним утром 9 декабря 1501 года феррарская кавалькада тронулась в путь под предводительством кардинала Ипполито, которому в ту пору было двадцать пять лет. Его сопровождали четыре члена герцогского дома: его братья дон Ферранте и дон Сиджизмондо, двоюродные братья Николо Мария д'Эсте, епископ Адрии, и Мелиадузо д'Эсте, епископ Комаккьо. Самые знатные сеньоры Эмилии, офицеры, приближенные и пятьсот всадников присоединились к свите, среди них — Джанлукка Кастеллини, рассудительный советник Эркуле, Николо Корреджо — воин, поэт и гуманист, Угуччоне деи Контрари — первый барон герцогства, супруг Дианы д'Эсте, двоюродной сестры Альфонсо, поэт Эркуле Строцци и, наконец, далеко не последний человек казначей Банькавалло, хранитель драгоценностей рода д'Эсте.

Сеньоры, укутанные в одежды, подбитые мехом, выставляли напоказ массивные золотые цепи. Они сидели на великолепных лошадях, перед ними ехали тринадцать трубачей, возвещавших о их въезде в города, что должно было способствовать поддержанию порядка при движении. Тринадцать дней спустя кортеж, вымокший под зимними дождями, выпачканный в дорожной грязи, заледеневший под порывами ветра, едва дотащился до замка Монтероси, расположенного у виа Касена в тридцати километрах от Рима. Кардинал Ипполито отправил гонца к Александру VI, чтобы попросить у него дальнейших указаний, и по приказу папы кавалькада вновь тронулась в путь. Когда они доехали до моста Молле, им был подан легкий завтрак — в ожидании ватиканских церемониймейстеров, которые, будучи людьми весьма преклонного возраста, прибыли с опозданием на два часа. Общество направилось к воротам дель Пополо, где их, словно это был королевский кортеж, встретили выстроенные по обе стороны дороги четыре тысячи всадников герцога Валентинуа, одетых в красные и желтые камзолы, с вышитыми перевязями и в портупеях с чеканными пряжками, со шпагами с эфесами, украшенными эмалью. У каждого из них на груди были серебряные буквы, составлявшие имя их господина. Проделав половину пути, феррарцы были встречены сыном папы в окружении восьмидесяти воинов, вооруженных алебардами. Их одежда была только двух цветов — черного и желтого, цветов, принадлежащих папе римскому. Возле Чезаре находился посол Франции, поскольку брак заключался под покровительством его государя.