Лукреция Борджиа. Эпоха и жизнь блестящей обольстительницы

В середине июля эпидемия, опустошившая Италию и Европу, добралась и до Феррары, поразив двор герцога. Заболевание было не самым опасным, но заразились все поголовно. Лукреция и так-то не отличалась особым здоровьем, а тут еще и беременность, так что она одной из первых стала жертвой эпидемии. В Феррару были немедленно вызваны доктора со всей Италии. Герцог Валентинуа направил к сестре Гаспаре Торелла из Урбино и Никколо Марини из Чезены. Александр VI прислал Бернардо Бонджованни, епископа Венозы, врача, которому Борджиа полностью доверяли. Папа дал возможность Костабили увидеть охватившую его тревогу и, воспользовавшись обстоятельствами, намекнул, что болезнь герцогини, очевидно, явилась результатом крайней меланхолии из-за ренты в 10 тысяч дукатов. Он никогда бы не написал непосредственно герцогу Эрколе в Феррару, продолжал папа, поскольку ему не хочется, чтобы создалось мнение, будто он устанавливает законы в чужом доме, но он понимает, что должен добиться для дочери 12 тысяч дукатов, которые доставят ей такое удовольствие, что она вскоре поправится и заживет прежней жизнью. Герцог Эрколе, похоже, забыл, что в его доме живет невестка. Ему следует что-то предпринять, поскольку смерть Лукреции не входит в планы Борджиа. И, папа особо подчеркнул эти слова, он не знает, как это отразится на семье д'Эсте.

В Ферраре все были обеспокоены. Здоровьем Лукреции озаботились даже те, кто приходил в ярость при упоминании одного ее имени. Среди последних, кто честно выражал свои мысли, говорилось следующее: «Бог хранит ее, поскольку не годится, чтобы она умерла именно сейчас». Папа продолжает посылать своих людей. В Феррару приезжает Траш, затем Мишеле Ремолино, относящийся ко всему с недоверием, очень квалифицированный врач. И наконец, 12 августа неожиданно появляется Валентинуа. Состояние Лукреции улучшилось, она сидит в кровати и неожиданно слышит знакомые шаги на лестнице. При виде брата к ней, похоже, возвращаются жизненные силы. Всю ночь дети понтифика проводят в разговорах на своем непонятном для окружающих валенсийском диалекте, и вполне возможно, что Чезаре обещает сестре, что новое завоеванное пространство отойдет римскому инфанту. На рассвете Валентинуа прощается с сестрой. У Лукреции, измотанной долгой беседой и уставшей от эмоционального напряжения, случается рецидив. Врачи составляют бюллетени здоровья, в которых сообщается о ночах, проведенных в горячечном бреду, об очередных рецидивах и новых лекарственных средствах лечения. 13 августа, когда болезнь свалила весь двор, герцогиня немного пришла в себя. К этому времени Анджела находилась в постели, а Лизабетта да Сиена и мадонна Цеццарелла умерли. Болели уже четверо врачей, а самый старый, Карри, умер. Уже и Теодора Анджелини стала жертвой эпидемии. Вместе с дочерью она ушла домой и однозначно дала понять, что они никогда не вернутся туда, где подверглись стольким оскорблениям.

В случае Лукреции наиболее точный диагноз был поставлен Франческо Кастелло, врачом герцога, которого Эрколе послал ухаживать за невесткой. Кастелло написал герцогу, что Лукреция сразу поправится, как только родит ребенка. Сильные приступы, при которых ее кидало то в жар, то в холод, случались практически ежедневно и приписывались избытку желчи в организме. Но с этим ничего нельзя было поделать, учитывая ее хрупкое телосложение и тот факт, что она была женщиной (существо довольно таинственное). Епископ Венозский придерживался противоположной точки зрения и сообщал о «душевных потрясениях» и симптоме истерии; в таком же духе он писал и в Рим.

3 и 4 сентября Лукреция была настолько плоха, что Кастелло отдал все в руки божьи. Вечером 5 сентября внезапная судорога в спине вызвала у несчастной стон. Ночью она родила мертвого семимесячного ребенка. Послеродовая лихорадка вызывала особое беспокойство, и рядом с Лукрецией постоянно находились врачи. Спустя два дня Феррара наполнилась быстрым звоном копыт; ворота замка открылись и впустили группу усталых, запыленных придворных французского короля. Это были герцог Валентинуа с шурином, кардиналом д'Альбре, и еще тринадцать человек. На следующее утро Чезаре навестил сестру, которую нашел в крайне тяжелом состоянии. У нее сильно поднялась температура, и доктора решила, что ей надо пустить кровь. Валентинуа сам держит ногу сестры и старается отвлечь ее от этой небольшой операции, рассказывая забавные истории. В ночь с 7 на 8 сентября у Лукреции случается рецидив, и утром следующего дня ее собираются причащать. Собравшиеся вокруг люди уверены, что она уже не встанет, но доктора, похоже, настроены более оптимистично. Вечером того же дня Валентинуа покидает Феррару так же неожиданно, как и появился.

Если улучшение и было, то очень недолго. 13 сентября состояние опять угрожающее, и об этом говорят по всей Италии. «Почему бы Богу не положить руку ей на голову и не освободить ее», – писал Бартоломео Картари, а феррарский посланник в Венеции продолжил: «К тому же, чтобы положить конец слухам».