Лукреция Борджиа. Эпоха и жизнь блестящей обольстительницы

Следующий день – последний день 1501 года. Кастеллини возвращается в Ватикан для ведения дальнейших дискуссий. С невероятной изобретательностью он пытается одновременно добиться своей собственной цели – стать кардиналом и привести к успешному завершению соглашение в отношении приданого. Он ознакомился с буллой, освобождающей Феррару от подати, и установил подлинность подписей кардиналов. Он просмотрел и остальные буллы, должным образом составленные и врученные Лукреции для дальнейшей передачи ее новым родственникам. Но у Кастеллини есть еще кое-что, что он собирается сказать папе, бесспорно, с молчаливого согласия Эрколе, и это доставляет ему невероятное удовольствие. Вечером 31 декабря, после того как Александр VI объявляет, что на следующий день они отсчитают 100 тысяч золотых дукатов в качестве причитающейся суммы, Кастеллини заявляет, что дукаты должны быть «большими», а не «казначейскими» – между этими видами дукатов имелась разница в весе. Александр VI категорически не согласен с новым требованием и, поскольку Кастеллини продолжает настаивать, заявляет, что передаст вопрос на рассмотрение юриста. «Думаю, это его последнее слово, – заключает Кастеллини в письме к Эрколе д'Эсте, – и он не заплатит «большие» дукаты». Далее он пишет, что папа пожаловался кардиналу Феррарскому на эти чрезмерные запросы.

В то время как 1 января на столе в присутствии казначеев и свидетелей разложили кучками золотые дукаты, дабы пересчитать приданое, на площади Святого Петра продолжалось веселье. Вечером танцы и представление, состоящее из двух эклог. Одна – «очень сухая, неинтересная» – придуманная кардиналом Сан-Северино, а другая – изумительно оформленная, с «лесом, фонтанами, холмами и горами» – Чезаре. Эта эклога, по словам Сарацени, была «изящно разыграна и понятна». Трезвон колоколов и подъем флагов возвестил о наступлении 1502 года. В этот день представители тринадцати римских кварталов в старинных головных уборах и с белыми жезлами появились на площади Святого Петра во главе процессии, состоящей из двух тысяч пехотинцев и тринадцати триумфальных колесниц, по числу кварталов. Здесь были Кастор и Поллукс, представлявшие квартал Квиринал; Марк Аврелий верхом на лошади, стоявший тогда на площади Святого Джона Лютеранского; Геркулес, символизирующий Капитолий и другие причудливые образы, прославляющие величие Древнего Рима. Весь папский двор наблюдал за необыкновенным спектаклем из окон дворца, а когда он закончился, все перешли в Зал попугая, чтобы посмотреть комедию. Папа сел на трон, Лукреция, как обычно, на ступеньках у его ног. На сей раз эклогу сочинили специально в честь Лукреции. Из Зала попугая перешли в Зал понтификов, где были показаны символические танцы, напоминавшие мавританские. В одном из танцев, наиболее изящном, танцовщицы были привязаны цветными лентами к джинну, стоявшему на вершине дерева, и он, казалось, с помощью этих лент направлял их движения, заставляя делать танцевальные фигуры одна причудливее другой. На сцену поднялся Чезаре в маске, но легко узнаваемый благодаря необычайной элегантности его одежды и исполнил несколько танцевальных фигур; а следом Лукреция в костюме из темного бархата, отделанного золотом и драгоценными камнями. По просьбе папы она танцевала с девушкой из Валенсии. В тот вечер все отметили необычайно красивые наряды придворных дам Лукреции – платья из темно-красного бархата и золотой парчи и цветные плащи из расшитого золотом шелка.

2 января на площади Святого Петра Валентинуа на коне вступает в борьбу с быками. Его выступление с бандерильями «поистине изящно», и сам он невероятно хорош в золотом костюме. В тот же вечер дают еще одну пьесу, «Менехмы» Плавта, перед которой была разыграна аллегорическая пантомима. Чезаре и Геркулес получают от богини Юноны обещание счастливого брака, затем Рим и Феррара спорят за обладание Лукреции, затем Рим и Феррара сообща празднуют победу.

Лукреция пребывает в ожидании отъезда в Феррару, не подозревая, что герцог Эрколе дал четкие указания – Лукреция должна прибыть в Феррару именно 28 января. Следом за торжественным вступлением начнется карнавал, который продлится десять дней, вплоть до Пепельный среды – дня покаяния.

Представители Феррары и понтифика в дальней комнате Ватикана продолжали пересчитывать приданое; ко 2 января они пересчитали только 25 тысяч дукатов. Монеты, вызывавшие подозрения или стершиеся, тут же заменялись, и подсчет продолжался. 5 января дон Ферранте признает правильность расчетов, и папа обещает поспособствовать процветанию Феррары. «Если он выполнит свои обещания, – писал Кастеллини, – у нас прекрасно пойдут дела». Напоследок папа задаривает Лукрецию: деньги на ее личные расходы, на свиту и на лошадей, великолепный паланкин и много всего, что она еще попросила. Сундуки настолько переполнены, что их с трудом закрывают, а папские буллы с тяжелыми красными восковыми печатями, не дожидаясь, пока просохнут чернила, уже громоздят одна на другую.