Лукреция Борджиа. Три свадьбы, одна любовь

В тот вечер они с Чезаре ужинали вместе в новых папских апартаментах. Александр возносил благодарность Богу за удачный исход дела. Бокалы поднимали за недавние свершения: замужество дочери за Миланом и помолвка сына с Неаполем, хороший зачин в отношениях с Испанией благодаря женитьбе на девушке королевских кровей и, наконец, открывающееся перед сидящим рядом с ним девятнадцатилетним кардиналом блестящее будущее в лоне церкви.

Позже, склонив колени на мягкую обивку скамеечки рядом с кроватью, чтобы поблагодарить святую Деву Марию, Александр поймал себя на том, что с лица его не сходит улыбка. Ах, будь проклят грех гордыни! Временами ему трудно просить прощения у Всевышнего. Но она, в чьей любви он не сомневался даже в самые тяжелые времена, уж точно поймет его и простит.

* * *

Как и все выдающиеся политики, Александр всегда держал ухо востро, ожидая подвоха с любой стороны, даже если дела шли хорошо. В последний день второго голосования в коллегии кардиналов Рим был полон слухов, а зарубежные дипломаты вовсю суетились. Делла Ровере, который не пришел голосовать по причине недомогания, тем не менее несколько раз принял у себя французского посла.

Все знали, о чем они разговаривали, в том числе и Александр. Делла Ровере, которому благоволил Неаполь в той же мере, в какой Милан благоволил папе, подумывал переметнуться на другую сторону. Силы оппозиции менялись, делая союзниками бывших врагов, а старых друзей – врагами. С уст людей стали все чаще слетать слова «иностранная интервенция».

Александр был готов к любому повороту событий.

И ему не пришлось долго ждать.

Часть вторая

Может, я и не итальянец, но я люблю Италию и никогда не отдам ее в чужие руки.

Папа Александр VI. Ноябрь 1494 г.

Глава 13

В великолепном замке над средиземноморской гаванью в Неаполе король Ферранте выбрал для ухода в мир иной самый холодный день года.

Ему уже давно нездоровилось. Живот округлился вовсе не из-за еды, и опухоль так сильно давила на кишечник, что он тратил неприлично много времени в попытках его опорожнить. Чем меньше у него получалось что-то из себя выдавить, тем больше крови из него сочилось. Доктора хором убеждали короля в том, что скоро все пройдет, надо только исправно принимать их снадобья. Когда всю нижнюю часть его тела стали пронзать дикие боли, они пришли в смятение, о чем-то спорили и начали говорить уклончиво. Если бы у Ферранте еще оставались силы, он вздернул бы их за предательство – оно ему мерещилось везде, даже в малейшей ошибке, – но нынче он был слишком занят, вглядываясь в лицо смерти.

Такое случалось с ним и раньше. Еще молодым он едва выжил после ножевого удара, нанесенного подосланным убийцей, и сохранил свой трон, несмотря на беспорядки и мятежи. Он был суровым правителем и часто рисковал жизнью. Те, кто осмеливался восстать против него, умирали страшной смертью, а верные ему люди постоянно подвергались подозрениям и становились жертвами жестоких капризов. Его правление было грубым, а сам он пользовался дурной славой, невольно поощряя окружающих следовать своему примеру. Те, кто взялся бы писать историю, могли смело сказать, что династия Арагонов, испанцев по происхождению, не смогла противиться моральному упадку Италии и заслужила все, к чему в итоге пришла.

Услышав новости, Буркард с необычной для него поэтичностью сказал:

– Король Неаполя умер во тьме, без креста и покинутый Богом.

Когда прибыл гонец, Александр обедал вместе с гостями. Он сразу поспешно спровадил их. Душу короля Ферранте спасать было уже поздно, а вот кризис, который неминуемо последует за его смертью, очень волновал папу. Менее чем через неделю Ватикан заполнится дипломатами и шпионами, но пока он может держать все в секрете, по крайней мере, еще несколько часов. Вот она, одна из великих привилегий папства.

– Никому меня не беспокоить, понял?

Молодой слуга беззвучно ходил по огромной спальне, наполняя кувшины вином и подбрасывая в огонь дрова. Он набросил на плечи хозяина зимнюю накидку из соболиного меха, опустился на колени, поцеловал ноги понтифика и вышел. Как личная тень папы, он должен был оставаться незаметным. К тому моменту, как дверь за ним закрылась, Александр уже пребывал в глубокой задумчивости.

Пусть ему предстояло принять вызов будущего, он черпал силы из того же источника, что и в прошлом. Тонкая игра на взаимоотношениях Милана и Неаполя до сих пор разворачивалась идеально. Эти два государства враждовали задолго до его папства, выставляя вместо фигур на доску членов собственных семей. Зачем рисковать армией, если можно рискнуть сыном или дочкой? Когда пять лет назад Ферранте выдал свою внучку за молодого наследника Сфорца, у него были все основания полагать, что однажды она станет герцогиней. Он вел переговоры без участия Людовико Сфорцы, дяди мальчишки и одновременно его опекуна, который незаконно захватил власть и подбивал Францию заявить о своих правах на Неаполь, чтобы навсегда разделаться с Ферранте.