Лукреция Борджиа. Три свадьбы, одна любовь

У Александра в то время было столько других дел, что он совсем не замечал печалей своей дочери. Хуан благополучно отплыл, и теперь все внимание папы занимал Чезаре. Будущее старшего сына – вопрос весьма деликатный, на который они смотрели совершенно по-разному. Священная коллегия кардиналов, главная опора папы, могла в любой момент обернуться его главным противником. Александру было очень важно собственнолично контролировать ее. Если сын двинется дальше по карьерной лестнице церкви, то сможет войти в коллегию. Однако церковный закон неоспорим: ни один незаконнорожденный не может стать кардиналом. А всем давно известно, что Чезаре Борджиа – внебрачный ребенок.

Александр несколько месяцев мучил церковных юристов, которые тщательно проверяли все темные уголки канонического права и разглядывали проблему под всевозможными углами. Когда решение, наконец, было найдено, оно не удовлетворило никого, и в первую очередь самого Чезаре.

– Доменико ди Риньяно! Я едва его помню! Чем он вообще отличился в этом мире?

– Он отличился тем, что, как тебе известно, был мужем твоей матери в то время, когда ты родился. Я и сам не в восторге от своего предложения, но если ты хочешь когда-нибудь стать папой, сначала придется занять должность кардинала, а для этого нужно быть рожденным в браке. Все будет в рамках закона. Мы издадим буллу с указанием, что он твой отец и, следовательно, ты, Чезаре ди Риньяно, имеешь право быть принятым в священную коллегию кардиналов.

– И одновременно с этим меня исключат из семьи Борджиа на посмешище всему Риму!

– Ты по-прежнему останешься моим сыном. Все и так знают об этом. Это просто церковная формальность. А следом мы выпустим еще одну буллу, в которой будет разъяснено твое подлинное происхождение.

– Но она не будет опубликована. Никто ее не прочтет.

– Конечно. Чтобы первая булла сработала, вторая должна оставаться в тайне. Чезаре, я за последние месяцы устал от капризов и дурного настроения твоего брата. Мне нужно… нет, просто необходимо, чтобы ты стал более сговорчивым.

Чезаре опустил глаза и уставился в пол. Он стоял неподвижно, будто статуя, но излучал совершенно осязаемое напряжение. Даже отец счел нужным не прерывать его размышлений.

– Хорошо, – сказал он наконец, подняв глаза. – Ты прав. Другого пути нет. – Он взял со стола список имен. – Тебя просто порвут. Ведь совершенно ясно, что булла – всего лишь попытка протащить в коллегию своих людей.

– Несомненно. Думаешь, никто так не делал раньше? Да каждый папа так поступал! Только до нас ни один из них не был испанцем. И я добился избрания не самым простым путем. За каждым именем в этом списке стоит ряд заслуг.

– Алессандро Фарнезе?..

– …прекрасный священнослужитель.

– Знаешь, как его называют за глаза?

– Знаю. Кардинал в юбке. Но те, кто зовет его так, глупцы. Фарнезе не марионетка, в отличие от Джулии… его сестры.

– А пятнадцатилетний Ипполито д’Эсте из Феррары?

Александр поднял руки, будто сдаваясь. «Что я могу с этим поделать?» – говорил его жест. Иногда приходится довольствоваться тем, что есть.

– Ты уверен, что все получится, отец?

* * *

В отличие от своих детей, то и дело бросающихся в драку на кулаках, Александр предпочитал политические схватки на самом высоком уровне.

Во время подготовки к первому собранию коллегии кардиналов поступило просто неприлично огромное количество писем с извинениями. У некоторых причины отсутствия были вполне правдоподобными – к примеру, молодого кардинала Медичи вызвали во Флоренцию, где положение его брата в качестве герцога становилось все более и более шатким, – но множество других просто сослались на летнее недомогание, и создавалось впечатление, что Бог в этом году решил наслать болезни исключительно на кардиналов. «Плохое самочувствие», однако, не помешало кардиналу делла Ровере отпустить кучу колкостей по поводу коррупции перед тем, как завалиться в постель.

Александр, напротив, был здоров как бык. И кипел от ярости. В те несколько недель, что разделяли собрания коллегии, он ясно дал понять каждому священнослужителю и дипломату, имевшему несчастье оказаться рядом: в составленный им список входят исключительно те, кто готов отдать жизнь за процветание и благополучие церкви. «Это реформаторы. Святые мужи. Великие богословы со всей Европы. И они получат одобрение – все до одного – или, клянусь Богом, к Рождеству я составлю другой список, и он будет длиннее этого. Нас окружают враги. Не только в Италии, но и за ее пределами. Если мы не объединимся, то не сможем дать им отпор. Я папа, и пока я занимаю этот трон, мое слово должно быть услышано».

Когда коллегия снова собралась, в зале оказалось заметно больше кардиналов, чем в прошлый раз: двадцать один человек. Атмосфера сильно накалилась, когда начался подсчет голосов: одиннадцать «за» и десять «против». Не та безоговорочная победа, которую желал одержать Александр, и все же этого было достаточно. Теперь в коллегию входило еще тринадцать кардиналов, и он получил над ней полный контроль. А молодой кардинал Валенсии отныне станет его глазами, ушами и языком.