Луна как жерло пушки. Роман и повести

— Она много чего говорила: что нравлюсь ей, что зовут Лилианой, еще Жанной, а лучше всего Бабочкой. Но только где она? Не может быть, чтоб ее здесь не было! Вон, вон она! — внезапно вскрикнул парень, вглядываясь в темноту поверх голов. — Нет, показалось! — Он вздрогнул, как будто сам же уличил себя во лжи.

— Похоже, ты водишь нас за нос, парень.

— И узнал от кого-то другого, что ее зовут Бабочкой, — не от нее самой! — взорвался Кику. — Насчет того, что нравишься — тоже врешь! Ни за что на свете она этого не скажет!

— Зачем кипятиться, человече? — насмешливо проговорил кельнер. — Велика печаль: понравился! В темноте могла не разглядеть…

— С этого дня будет рисовать на заборах сердце, пронзенное стрелой.

— Развели пустую болтовню…

— Кончайте базар, правильно? Почему не открываете совещание? — раздался из темноты чей-то голос.

— Но я все-таки ухожу! — "Доброволец" рванулся было к двери, однако пекарь преградил ему дорогу, в одно мгновение заломив за спину руку.

— Еще шаг, и крышка! Брось нож, слышишь!

— Нет, товарищи, так дальше не пойдет! — вновь раздался негромкий, твердый голос Илоны. — Инструктаж придется отменить.

— Чтобы в конце концов не оказаться на том свете, на радость таким гадам.

— Не согласны! Отменить? Из-за него? — нетерпеливо воскликнул Кику. — Только благословите: в миг разделаюсь, так что костей не соберет… Согласны?

— Нет, нет, ни в коем случае! — решительно возразила Илона. — Нельзя прибегать к подобному, по крайней мере до тех пор, пока не будет установлено, в чем истинная его вина. И только ли его…

— А я говорю — дайте мне в руки! Не раз имел дело с такими клиентами. Сыргие знает, — настаивал Кику, чувствуя, что собравшиеся в глубине души согласны с ним. — В тюрьме пришлось сидеть в общей камере, к политическим не посадили, так что научился… Если требуется — разделаюсь, и он даже пищать забудет!

Слабое, бледно-желтое пламя свечи, пробивавшееся из-под грубых, широко растопыренных пальцев Гаврилэ, того самого, у которого "вместо рук весы", освещало перекошенное яростью лицо Кику. Казалось, еще мгновение — и он выполнит свое обещание.

— Ответственный, объяви во всеуслышанье, что инструктаж отменяется! — решительно приказала Илона, стараясь, впрочем, чтоб ее слышали только стоящие поблизости. — Объясни делегатам, почему это произошло, и распорядись, чтоб начали расходиться. По двое, с интервалом в пять — десять минут, чтоб никого в доме не осталось. Этого же… "добровольца" отправьте в последнюю очередь. Приставьте сопровождающего, вот его, — она показала на Кику. — Поведете самыми глухими, неосвещенными улицами. Ясно? Вот так… Мне пора уходить. Что же касается барышни с голубыми глазами… — Она остановила взгляд на лице Волоха: — Это ты направил ее сюда?

— Да, я.

— Значит, ты… — машинально повторила она. — Ее, конечно, проверили?

— Мне точно известно, что она исключена из лицея за бунтарское поведение… Оставалось всего несколько месяцев до выпуска.

— И только поэтому она позволяет себе направлять сюда таких типов?

Она говорила властно, непререкаемым, не допускающим возражений тоном.

— Нет. О нем я ничего не знаю. Известно только, что действительно работает в мастерских, — искренне сознавая свою оплошность, признался Волох. — Хотя и ее, честно говоря, также знаю очень мало.

— Вон как… — Илона с трудом сдерживала негодование. — "Очень мало"! И очень жаль, товарищ ответственный!

— О ней хорошо отзываются. — Волоху не хотелось принимать всерьез намек Илоны. — Исключили, например, за то, что собственными руками сорвала со стены портрет королевы Марии… А потом еще убежала из дому, поскольку родители — состоятельные люди. Так, по крайней мере, говорят.

— Говорят, говорят! — Она слегка повернулась к Волоху, хотя ни разу за все время разговора не подняла на него глаза. — Убежала из дому! Ну и что же? Только поэтому тащить ее на подпольный инструктаж? Более подходящего места не нашлось? Тут же не пансионат для состоятельных барышень!

Волох не ответил.

— Найдешь меня на контрольной явке, — обронила она в заключение. — Но только после того, как основательно разберешься в этой истории и, разумеется, примешь соответствующие меры.

— Но когда именно? — взволнованно спросил он и даже слегка подался вперед, пытаясь заглянуть Илоне в глаза.

— В одну из намеченных встреч, — жестко ответила она, рассеянно скользя глазами поверх голов. — После того, как выяснишь дело. Тогда и доложишь.

— Где? Какого числа? — снова спросил он, непроизвольно понизив голос и потянувшись ухом к ее губам.

— Я уже сказала: в одну из контрольных встреч, — ответила она на ходу и, глубоко вздохнув, направилась к выходу.

Точного ответа Волох так и не дождался.