Луна койота

– Ну да, верно. Что ж, тогда вы можете выпустить меня отсюда, – заявила Баффи, – потому что теперь у нас общие цели.

На изборожденном морщинами лице Гопскоча мелькнула тень сомнения, и Баффи испугалась, что сейчас он захлопнет крышку ее тюрьмы, оставив ее там умирать. Но он нагнулся и с легкостью вытащил ее сильными руками.

Когда он поставил ее на ноги, она в первую очередь осмотрелась. Они находились в кузове большого крытого грузовика, где было полно всякого оборудования, инструментов, кабеля и прочих разностей, развешанных по стенкам. Ее тюрьмой стал огромный металлический ящик для инструментов, приваренный к полу.

Инструменты, которые в нем хранились, грудой были свалены на полу возле ее ног.

Единственным источником света была лампочка, висевшая у них над головами; единственным выходом- закрытая дверь в дальнем конце грузовика. Старик стоял между ней и этой дверью, держа в руках свое излюбленное оружие – тяжелый гаечный ключ, до боли знакомый Баффи.

– Даже не пытайся, что-нибудь такое вытворить, – предупредил Гопскоч.

– Я вообще-то по-прежнему связана, – напомнила Баффи, мотнув головой в сторону своих рук, связанных за спиной.

– Так и останешься.

Баффи села на бухту электрического кабеля и вытянула затекшие ноги.

– Наверное, непросто было решиться убить Спюрса Хардавэя. Почему вы это сделали?

Старик скривился:

– Потому что мы делали за него всю работу, следили за тем, чтобы его шоу «Дикий Запад» продолжало разъезжать по свету, а он просто забирал все деньги! Того, что он нам платил, едва хватало, чтобы выжить самим и прокормить животных. Я работал вместе со Спюрсом начиная с его первого родео, в 1858 году, и мне вовсе не хотелось его убивать. Но он любил притвориться противным глупым старикашкой, сыграть под дурачка. В моем пистолете всегда была серебряная пуля, просто на тот случай, если он опять начнет играть со мной в свои игры. И он начал…

– Так как же нам сделать так, чтобы Спюрс не смог вернуться и набрать новых актеров? – поинтересовалась Баффи, пытаясь вернуть Гопскоча к реальности.

– Нам- никак. Тызаймешься этим.

– Я? А вы куда?

Старик хитро улыбнулся ей, открыл другой ящик для инструментов, медленно вытянул оттуда потертую шкуру койота и накинул на плечи так, чтобы побитая молью морда животного оказалась у него на голове. Баффи стало не по себе от того, что на нее смотрели эти мертвые, высохшие глаза.

– Я не собираюсь в это вмешиваться, – категорично заявил Гопскоч. – Я отправлюсь в холмы. Если у тебя ничего не выйдет, то Спюрс погонится за мной. Если же ты их остановишь, то заклятие исчезнет, и мы все будем свободны. Наконец-то наши жизни будут принадлежать только нам.

– Но как же мне это сделать? – поинтересовалась Баффи.

– Откуда мне знать? Это ты у нас ведьма. – Он начал расстегивать свой засаленный рабочий комбинезон, но внезапно остановился. – Есть еще кое-что, о чем тебе следует знать. Спюрса похоронили вместе с его шкурой медведя гризли, и он прекрасно знает, как ею пользоваться. Он единственный белый человек из тех, кто мне встречался, кто умеет превращаться в медведя. Нужно бытьэтим животным, а Спюрс как раз и был мерзким старым медведем, обладавшим сверхъестественными способностями.

– Весело, – пробормотала Баффи. – Эй, прежде чем уйти, может, по крайней мере, развяжете меня!

Гопскоч подозрительно на нее покосился, потом до* стал из ботинка охотничий нож:

– Поворачивайся.

Баффи не хотелось поворачиваться спиной к вооруженному старику, но выбора не было. Она развернулась и задержала дыхание. Секунду спустя нож уже разрезал веревки, и ее руки свободно опустились вдоль туловища.

– Спасибо, – сказала она, обернувшись к нему и потирая запястья.

– Пожалуй, тебе лучше отвернуться, если ты не хочешь увидеть нечто из ряда вон выходящее.

– Мне уже доводилось видеть весьма странные вещи.

Баффи повидала много чего необычного, но такое – первый раз. Гопскоч снял с себя все, кроме шкуры койота, потом достал из коробки с инструментами связку сухих листьев, чиркнул спичкой и поджег их. Уже через пару секунд грузовик заполнился удушливым дымом – Баффи уловила аромат кедра и шалфея.

Напевая на непонятном языке, Гопскоч окуривал себя горящим факелом, пока не стал черным от сажи. Потом старик опустился на четвереньки и принялся пританцовывать в такт одному ему известному ритму, по-прежнему что-то напевая и иногда подвывая. Шкура койота казалась лохматым паразитом, оседлавшим его спину, и Баффи пробрала дрожь, когда она заметила, что волоски на шкуре начали вставать дыбом.

Дым обволакивал дрожащую фигуру, словно помогая перевоплотиться в дикое животное.

Когда дым рассеялся, перед ней уже стоял койот со знакомыми желтыми глазами.

– Впечатляет, – охрипшим голосом произнесла Баффи. Каково же это будет, когда Спюрс Хардавэй вернется и превратится в гигантского медведя гризли, подумала она.

Словно бродячая собака, только что стянувшая ужин со стола, койот рванулся к выходу и остановился, ожидая, пока она откроет ему дверь.