Луна над Лионеей

– Привет, Люциус! – заорал что есть силы человечек, а потом раздался громкий хлопок, я испуганно присела, но хлопком все дело и ограничилось. И еще повеяло холодом, но не обычным, зимним, снежным, а абсолютным и смертельным. Холодом пустоты.

Человечек на скале снова приплясывал – так мне показалось, на самом же деле он пытался сохранить равновесие и удержать свой тубус-гранатомет в руках. Давид, не больше моего понимающий, что происходит, махнул рукой Бернару, и тот взял человечка с тубусом на мушку. А я выпрямилась и увидела, что рядом с Елизаветой никого нет. То есть Люциуса там не было. И его голоса в ушах не было слышно. Я плохо соображала в тот день, но все же до меня дошло, что это должно быть как-то связано – исчезновение Люциуса и клоун на скале.

Человечек между тем игнорировал вздернутый ствол Бернарова автомата и предупредительные окрики, он все возился со своим тубусом, чуть ли не жонглируя им. Остановившись на мгновение, он выкрикнул, обращаясь опять-таки не к нам, а к своему необычному устройству:

– Ну и кто теперь старший ангел, а? Кто?

И потом:

– Ну как, хорошо тебе там? Тепло? Светло?

Память внезапно подбросила мне имя, и я выкрикнула его, свирепея со сверхзвуковой скоростью:

– Локстер!!!

Он не услышал меня, он все еще праздновал свою победу, и эта победа не могла быть полной без вопля:

– Прощай, Люциус!

Локстер подбросил тубус вверх и подхватил его так, что устройство было зажато в его широко расставленных руках. С явным усилием Локстер стал давить на тубус с обеих концов, и через несколько секунд он неожиданно сложился между ладоней Локстера в плоский кругляш.

– Я тебя схлопнул! – торжествующе объявил тот, и внезапно лицо его изменилось, как будто что-то пошло не так не по плану. Кругляш плясал в руках Локстера, словно горячая картофелина, которую невозможно удержать, а потом…

Вспышка белого холодного света съела Локстера и незамедлительно ударила в меня и во все, что было вокруг меня.

7

– Не сон… Было на самом деле…

Насте понадобилось время, чтобы смириться с этой мыслью. Потом она посмотрела на Армандо, чья забинтованная голова словно символизировала общий неблагополучный ход событий:

– Когда? Когда это случилось?

– Позавчера.

– Черт…

Нужно было срочно подсчитать, сколько же дней осталось до истечения Леонардового ультиматума, но цифры совсем отбились от рук, не хотели ни складываться, ни делиться, и в конце концов Настя поняла лишь одно – времени у нее осталось очень мало, какие-то жалкие крохи, за которые она уже ничего не успеет сделать…

– Я все испортила, – пробормотала она приговор самой себе. – Я все загубила…

– Принцесса, вы были без сознания почти сутки…

– Это не оправдание… – она вдруг физически ощутила нехватку света и свежего воздуха, темнота и холодные стены как будто душили ее, мешали увидеть нечто важное, мешали увидеть выход, а он обязательно должен был существовать… Настя завернулась в плед, спрыгнула с кровати и вскрикнула – холодный каменный пол обжег ей ноги. Армандо встал на колени и поспешно всунул Настины ступни в ботинки.

– Мне надо выйти, – пробормотала она. – Выйти, вылезти, дальше, дальше…