Луна над Славутичем

— Да, Атида, вчера по воле богов многое произошло, и я хочу рассказать тебе об этом.

Охотник развернулся в сторону деревни и жестом поманил меня за собой. В селении он усадил меня за стол и одна из девушек, из одежды на которой была только короткая набедренная повязка, поставила передо мной нехитрое угощение — печеную половину тушки тетерева и чашу с квасом. Вторую половину птицы девушка положила перед Атидой. Обнаженное девичье тело магнитом притягивало взгляд, и я невольно проводил девушку глазами, отметив про себя, что фигура у неё великолепна. Охотник, заметив, куда я смотрю, гордо произнес:

— Это Кальяна, моя дочь, сама красивая девушка в племени, если хочешь, отдам её за тебя!

Неожиданно, вот же ситуация! Надо аккуратно вывернуться, чтобы не обидеть, а то за трофеи цены хорошей не даст.

— А у неё что, нет жениха? — спросил я охотника, раздумывая над ответом.

— Женихов полно, — пренебрежительно махнул рукой Атида, — Но никто из них не может похвастаться тем, что убил пятерых противников в одном бою.

Продолжая размышлять над ситуацией, я отломил ножку от тетеревиной тушки и принялся медленно её обгладывать.

— Твоё предложение очень лестно, — произнес я, проглотив мясо, — И твоя дочь очень красива, но боги мне указали, что я должен покинуть эти места, и уже сегодня вечером я ухожу.

— Ну так и уходи, — согласился со мной охотник, — Отправим вас к нашим братьям на Сож за пять переходов отсюда. Любой род ягов примет тебя и мою дочь с радостью.

— Нет, — мотнул я головой, — Я должен уйти далеко, сначала в Хареву, а там боги покажут дальнейший путь.

После моего ответа Атида несколько минут молчал, обгладывая косточки птицы, попивая квас и задумчиво разглядывая меня.

— Да, теперь я вижу, дальний и опасный путь тебе предстоит, и Кальяна будет тебе обузой, — он поставил, наконец, точку в этом деле.

— Собственно, я ведь вот зачем к вам пришел, — допив квас, я выложил на стол перед охотником четыре топора.

Атида тщательно осмотрел каждый из топоров, потом поднял на меня глаза и тоном, не терпящим возражений произнес:

— Вот за этот четыре куны, а за остальные по пять!

— Побойся богов, Атида! — возмущенно вскинулся я, — Да ты у Торопа по десять берешь, а у него топоры ничем не лучше! А ведь на этих лежит благословение богов, с помощью которых я одолел врагов. При таких ценах мне лучше их с собой в Хареву взять, там уж точно дороже продать получится! — Я насупился и поднялся со скамьи, всем своим видом показывая, что собираюсь уходить.

— Пять и по шесть! — сделал маленький шажок мне навстречу охотник.

— Ээх, Атида, я ведь к тебе по доброте душевной зашел, думал хороший ты человек, наш род с тобой всегда общий язык находил, в сложные времена помогали друг другу, думаю, почему бы не сделать доброе дело и не продать ему топоры по восемь кун. Вещь ведь в хозяйстве нужная, а Тороп дороже берет, да и когда он ещё приедет? А ты я смотрю…

— Двадцать шесть за все! — прервал меня охотник и с улыбкой добавил, — Нравится мне как ты торгуешься, не хуже Торопа, но больше не дам, не старайся.

— Эх, — с показным отчаяньем я хлопнул рукой по столу, — Боги тебе в судьи, последнюю рубашку снимаешь, забирай!

Далее пришла очередь ножей, поясов и одежды, за которые я смог выручить ещё девятнадцать шкурок. Трофейные луки я ему даже не думал предлагать, потому что яги их делали сами и более высокого качества, а все стрелы я оставил себе.

Забрав покупки, охотник исчез в своей землянке и через несколько минут вернулся с охапкой выделанных куньих шкурок, которые я, не пересчитывая, сунул в туес и закинул его за спину.

— Хорошую ты себе лодку добыл, Скор, — произнес охотник, когда я уже собирался сказать слова прощания, — Она на месте стоит, никто её не трогал, а вот с волком твоим я не знаю, что делать — он ведь человеческой плоти попробовал, убить его надо.

— То не люди были, а звери в человеческом обличьи, поэтому не спеши, понаблюдай за ним, попробуй угостить его рыбой или птицей, а там боги дадут тебе знак, ведь это они направили мне зверя в помощь.

— Мудр ты не по годам, Скорогаст, — кивнул голядин, — Так и сделаю, пусть боги помогают тебе в дальнем пути, прощай!

— И тебе боги в помощь, Атида, прощай! — После этих слов я развернулся и, не оглядываясь, покинул голядское поселение.

Вернувшись в родную деревню, я увидел там много празднично одетых мужиков из соседских родов, которые собрались на мои предстоящие похороны. Мне издалека кивали, приветствуя, но с разговорами никто не подходил. Гости кучковались с нашими мужиками и обсуждали свои привычные темы — погоду, будущий урожай, да всякие вопросы, связанные со скотом. Я тоже не стал приближаться к ним, а направился туда, где оставил свои сапоги, которые к этому времени уже успели высохнуть. Поменяв сапогах солому, я обернул их в портянки и положил в туес поверх куньих шкурок, туда же сунул и мешочек с бисером. Потом нашел, где мать положила мою трофейную одежду и тоже сложил в туес — в дороге я буду в в своей обычной рубахе. За этими заботами я не заметил, как сзади ко мне подошла Света.