Луна Паука

Но этим дело не ограничится. Астрога воспользуется знаниями некроманта, его способностями, чтобы усилить свои демонические способности. Секреты служителей Ратмы будут добавлены к обширным познаниям Паука… и, конечно, это сулило еще большую опасность для мира смертных.

Как Карибдус мог допустить такое? Зейл больше не верил, что собрат по учению стал жертвой многочисленных схваток с Тьмой. Нет, легендарный некромант просто обезумел… но это никоим образом не утешало Зейла.

Коварный голос Астроги вновь заполнил его сознание:

Покорись моей воле, смертный Зейл, и ты станешь богом…

Я стану ничем! – ответил некромант. – Возьми то, что должен, но я не сдамся!

Он не мог понять, почему демон не завладел им так же, как и лордом Джитаном. Вне всяких сомнений, череп Зейла был не толще, чем у аристократа. Так в чем же дело? Быть может, демон хочет, чтобы Зейл добровольно вручил ему свои знания и умения? Неужели Астрога потеряет желаемое, если сделает Зейла безмозглым носителем, как и Джитана?

Так что, вероятно, у него есть еще один туз в рукаве. Теперь некромант понимал, почему Паук действовал за спиной Карибдуса и пытался привлечь Зейла на свою сторону еще до того, как освободился. После того, как он не раз сражался и проигрывал волшебникам вроде визджереев, Астрога стремился к тому, чтобы больше никогда не потерпеть поражения.

Зейл знал, что скорее станет похожим на Алдрика Джитана, чем исполнит чудовищное желание демона. Он укрепил свою волю и почувствовал гнев Астроги, когда тот понял, что служитель Ратмы не будет охотно ему потворствовать.

Некромант надеялся, что Астрога не успеет осознать, что у человеческой воли есть предел. Зейл хотел, чтобы ужасный враг потерял терпение и убил его прежде, чем воля даст трещину. Если решимость Зейла ослабнет и Астрога заметит это, то демон вне сомнений возьмет верх.

Все, о чем ты мечтаешь, станет твоим, – шептал Паук. – Богатство, рабы, власть… империя…

Скорее, они станут твоими…

Я не сотворю с тобой то же, что сотворил c глупцом! – попытался успокоить Зейла Астрога. – Разве ты не помнишь, как мои последователи называли тебя своим господином? Поделись со мной своими секретами, а я поделюсь моими…

Сами по себе слова, простые и грубые, не были соблазнительными. Однако в каждый слог вплеталась иная форма магии – изощренная, проникающая в ничего не подозревающий разум, словно червь в разлагавшийся труп. Просто слушая Астрогу, человек позволял этой магии просачиваться в свои мысли… если только он, как Зейл, не был искусен в отражении таких трюков.

Хотя даже у него есть свои пределы… и некромант приближался к ним куда быстрее, чем ему хотелось.

Но ничего другого, кроме как продолжить молить о смерти вместо одержимости, Зейл не мог придумать. Не было никого, кто мог бы ему помочь, кроме Гумберта, которому не доставало скелета, а уж тем более – мобильности.

Впрочем, если ему и суждено погибнуть, Зейл находил утешение в одном: он отослал Сейлин обратно в город. Она избежит всего. По крайней мере, если он потерпел неудачу во всем остальном, то не в этом.

Вне сомнений, леди с алыми волосами в безопасности…

За свою карьеру он принимал участие во многих битвах, и сейчас генерал Торион с радостью променял бы эту чудовищную борьбу на самую страшную из них. Во все этой ситуации была лишь одна хорошая сторона: пока что его люди держались. К ним на помощь прибыло небольшое подкрепление, но донесения из других районов столицы говорили о том, что, даже когда прибудут посланные Юстинианом бойцы, их численность не будет велика. Большинство солдат, которых Торион поначалу ждал, теперь были нужны в других местах. Казалось, что пауки сыпались с каждой внешней городской стены.

Но худшим было не это. Также поступали донесения, касающиеся множества защитников и даже мирных жителей, которые теперь шагали по столице, как ожившие мертвецы. Их тела стали марионетками отвратительных арахнидов.

Несколько первоначальных рубежей обороны пали из-за того, что солдаты не знали, какая ужасная участь постигает тех, чьи головы недостаточно защищены. Лишь благодаря Ториону весть об опасности распространилась быстро.

Но пауки все равно продолжали прибывать. На каждого, пронзенного острием меча или обожженного маслом и огнем, приходилось не меньше дюжины… а то и сотни.