Луна с неба

Я не собирался участвовать в этом обмене любезностями и скрылся там, откуда пришел. Перед кабинетом прикладного искусства стояла витрина с работами учеников, и, бредя мимо, я заметил маленькую лодочку из дерева бальсы. Я вырезал ее, когда только-только начал учиться в «Лакстоне», и даже успел забыть об этом. Большинство ребят соорудили свои поделки наспех, но я торопиться не стал и в итоге получил первый приз. Я тогда так этим гордился. Странно, иногда гордишься такой ерундой.

Сестры Хэнсон начали зазывать меня погулять с ними по городу. Я вообще пользуюсь успехом у девчонок. Ну, потому что симпатичный и высокий для двенадцати лет. Гулять мне было неохота, и я пошел забирать Крысу. Но Крыса говорила уже не с мисс Маунтшафт. Она говорила с мисс Габриэлой Фелипе Мендес! Они обе посмотрели на меня, и я примерз к месту.

— ¡Este es mi hermano[6], — сказала Крыса.

Уму непостижимо. Моя сестра говорила по-испански. Настоящая Крыса — вечно что-нибудь разнюхает и запомнит, пока ты не замечаешь.

— Tu le gustas[7], — добавила Крыса.

Габриэла расхохоталась. Что сказала проклятая Крыса?!

— El es simpático е inteligente. Y yo estoy segura de que va a ser un hombre muy guapo. Tu tienes suerte de tener un hermano asi[8]. — Габриэла взглянула на меня и снова обратилась к Крысе: — Ну, Мари-Клэр, до встречи после каникул. Hasta luego.

— Hasta la próxima[9], мисс Фелипе Мендес.

Габриэла подошла ко мне:

— Желаю удачи в новой школе, Роберто. Уверена, ты справишься. — Она посмотрела мне прямо в глаза. — Хочу сказать, что ты был замечательным учеником. Я рада, что ты учился в моем классе.

И у нее было такое грустное лицо! Честное слово, очень грустное, я прямо не ожидал.

— Может, мы еще встретимся в городе, — сказал я.

— Может быть. Adios, Роберто.

Мы с Крысой попрощались с остальными учителями, пожелали им хороших каникул и пошли к «Марлину». Я выбрал момент, когда поблизости никого не было, и поймал сестру в захват:

— А ну выкладывай, что ты там наговорила Габриэле, мелкая Крыса!

— Для тебя она мисс Фелипе Мендес!

— Выкладывай, не то голову оторву!

Наконец она пискнула:

— Я просто сказала…

— Что сказала? Что?

— Выдыхай, Роберто. Она старше тебя в два раза.

— Ей всего девятнадцать. Ну, тебе добавить или будешь говорить по-хорошему?

— Я просто сказала ей, что ты в нее влюблен. Только и всего.

— Господи!

— А она ответила, что ты очень хороший и умный мальчик и станешь красивым, когда вырастешь. Но сейчас ты для нее слишком юн.

Я рухнул на скамью «Марлина» и распорядился:

— Будешь рулить.

— Не рулить, а править, Боб.

Хороший и умный. Вот как она сказала. Не просто хороший, а хороший и умный. И еще красивый.

— Как тебе понравился спектакль, Боб? Боб!

А еще взрослый. Я действительно не по годам взрослый. Может, она позволит мне иногда с ней общаться. А когда мне будет пятнадцать, я приглашу ее на свидание. Ведь, если подумать, у нас не такая уж и большая разница в возрасте. Папа был старше мамы на шестнадцать лет, и они поженились. Я не стану пока обольщаться, но все лето буду каждый день ходить в бассейн — до тех пор, пока ее там не встречу. И тогда… Ну, не знаю. Соображу по ходу дела.

Всю дорогу по двум рекам я думал о Габриэле. Думал о ней, когда привязывал «Марлина» и садился на велосипед. Все было как в дурмане. Я видел только ее лицо совсем рядом с моим и свое отражение в огромных карих глазах. Я думал о ней, когда ставил велосипед возле дома. Я даже не вспоминал о словах Крысы про то, что папа скоро умрет, пока не обнаружил его мертвым на кухонном полу. И тогда я не думал уже ни о чем.

Глава 4

Он лежал на полу, по-детски свернувшись калачиком. В руке у него была кухонная лопатка, волосы ничуть не растрепались. Я отчаянно надеялся, что сейчас он вскочит и закричит: «Шутка!» Я бы даже засмеялся. Честное слово. Но он не вскочил. В его открытых глазах уже не осталось жизни. Смерть настигла его, когда мы были в школе. Или возвращались из школы. А может, он упал, как раз когда я ставил велосипед возле дома. Хотя нет, он ведь не успел начать готовить. Было странно видеть его на кухонном полу — это не самое подходящее место, чтобы прилечь. Но папа не прилег. Он умер.

Я не успел ничего сообразить, а Крыса уже опустилась рядом с ним и констатировала:

— Зрачки расширены и неподвижны. Он покойник! — Она закрыла ему глаза и поцеловала в лоб. — Все будет хорошо, пап. Мы о тебе позаботимся.

Она достала из кармана телефон и стала подниматься по лестнице, набирая сообщение на ходу.

Господь слишком рано прибрал его. Папа никому не делал зла. И впредь не собирался. Он хотел только заботиться обо мне и о Крысе. Разве это много? Теперь у него и это забрали. А его забрали у нас.

— Папа… — прошептал я, и по моим щекам покатились слезы.

Наверху зазвонил Крысин телефон. Сначала я не мог разобрать, что она говорит, но потом Крыса вышла на лестницу: