Луна - Солнце мертвых

И тут вдруг послышалось слабое, едва слышное пение. Хотя нет, пением это можно было назвать с большой натяжкой — скорее, приглушенный, заунывный вой. Люди у костров, отведав неизвестного напитка, принесенного женщинами в черных хламидах, начали постепенно впадать в транс — теперь они мерно раскачивались в такт выпеваемым словам и звукам, голоса их звучали все громче и громче, и вот уже странный хор загремел во всю мощь, сотрясая прозрачный ночной воздух режущей ухо варварской мелодией и песнопениями на каком-то неведомом тарабарском языке.

И я невольно вспомнил другую ночь — ту ночь, когда вот так же раскачивались и распевали черные клобуки у гроба дворецкого и плясала при свете костра и звезд свой бесстыдный сатанинский танец голая Эрцебет. Да, это были те же слова, та же абстрактная рваная мелодия, только многоголосый хор звучал гораздо более внушительно, громко и грозно.

Потом женщины с кувшинами куда-то исчезли, а возле самого яркого костра внезапно вырос худой мужской силуэт в длинной накидке и… с перевязанной белым бинтом головой.

Карл!..

Теперь уж, как вы понимаете, мое внимание всецело было приковано к дьявольскому святилищу. Рядом затаили дыхание Ян и двое других моих спутников.

И вдруг, разом, погасли все костры кроме одного — того, который ближе всех располагался к дольмену и возле которого стоял треножник. Темная, уродливо искривленная фигура поднесла Карлу странную лампу с девятью огнями, горящими гроздьями по три в каждой. Потом горбун притащил низкий пятиугольный столик, на который и была немедленно водружена лампа.

После этого Карл резко поднял обе руки вверх и развел в стороны. На груди его блеснула массивная бронзовая шестиугольная звезда (позже я узнал, что знак этот символизирует знаменитую Соломонову Печать), а на поясе — обнаженная шпага с эфесом очень причудливой формы.

И — начались заклинания…

(Оговорюсь заранее: в тот момент я знал только то, что знал, и видел лишь то, что видел, не понимая истинной цели и сути творимых управляющим колдовских движений и пассов. Это уже после Ян и некоторые другие люди разъяснили мне подлинный смысл происходившего тогда на моих глазах, и вам я сразу расскажу все таким образом, будто знал и понимал, что вижу и слышу, хотя на самом деле, повторяю, было иначе.)

Прежде всего Карл "воззвал" к четырем главным стихиям сущего. Медленно кружась на каблуках, он дунул "на все четыре стороны", и это означало воззвание к воздуху. Потом Карл повернулся к поднесенному горбатым карликом сосуду с водой, простер над ним руки и, постояв так некоторое время, бросил туда по щепоти золы и соли — то была жертва воде. Потом два других, рослых, прислужника вынесли из-за дольмена жаровню с углями, и управляющий кинул в огонь щепоть ладана, мирры, белой смолы и опять соли, что олицетворяло воззвание к огню. А жертву земле Карл принес, побрызгав водой из сосуда вокруг себя и окропив жертвенник.

По окончании этой предварительной церемонии все присутствовавшие на ней вдруг как по команде умолкли и сидели теперь неподвижно, протянув к треножнику руки, в которых я увидел маленькие блестящие пентаграммы.

Потом звенящим, надтреснутым голосом Карл начал читать уже собственно заклинания на совершенно не понятном мне языке. Однако слушателям его язык этот, видимо, был знаком — время от времени они разражались громкими одобрительными криками либо даже подхватывали и повторяли вслед за Карлом последние слова очередной фразы.

Что это было — своего рода молитвы, призывы или же действительно какие-то бесовские заклинания, — не знаю, но, судя по паузам и интонации, их было четыре (опять же в связи с количеством главных стихий — огня, воздуха, земли и воды). Когда Карл заканчивал последнее, вокруг него образовалась уже самая настоящая живая цепь из людей, крепко держащихся друг за друга.

Управляющий умолк и взял в руки шпагу, служившую, как оказалось, помимо своего прямого назначения, еще и "волшебной палочкой", или жезлом, и начал бить ею по треножнику. После одиннадцати ударов он остановился, после двадцати двух — еще раз. Всего же было ровно тридцать три удара, и гулкий металлический стук раздавался в темном ночном небе с перерывами около пяти минут.

Потом служители поднесли большой ящик с песком, и на нем Карл тоже начертал шпагой Звезду Соломона, а после, бросив в сосуд на треножнике горсть какого-то снадобья, отчего все вокруг заволокло на время густым красноватым дымом, приступил к главному заклинанию.