Луна - Солнце мертвых

И тогда огромная каменная плита, загораживающая вход в дольмен, застонала, заскрипела и медленно, сама собой, отползла в сторону, а в черном зеве его возникло жуткое видение: темная, тощая как скелет, вся покрытая страшными язвами и ранами фигура. Впечатление было, будто существо это бесконечно долго продержали в одном помещении со свирепыми крысами-людоедами, так было оно изгрызено и истерзано. Ноги его вообще представляли собой одну сплошную кровавую рану; они гноились, словно уже начался необратимый процесс омертвения и разложения тканей, — из язв и трещин в костях торчали белые клубки шевелящихся трупных червей. Когда же страшилище сделало шаг, всего лишь один только шаг, переступая через порог своей мрачной обители, вокруг вдруг повеяло таким невыносимым смрадом, что я едва не задохнулся и вынужден был, судорожно достав платок, крепко прижать его к лицу. Однако это не слишком-то помогло, и судя по сдавленному, прерывистому дыханию моих товарищей, они навряд ли чувствовали себя лучше.

К тому же при виде этой живой падали сердце мое сдавил такой неописуемый ужас, что даже волосы зашевелились на голове от страха и омерзения. Пришелец шагнул в полосу света костра и…

— Мак-Бенак!.. — еще надрывнее завопил Карл. — Мак-Бенак! Плоть! Покинь кости!..

И тогда я увидел л и ц о. Ужасное, дьявольское лицо апостола Сатаны — зеленое, покрытое сукровицей и гноем, да еще вдобавок будто обрызганное светящейся пылью могильных спор…

— Мак-Бенак!

И я узнал это лицо…

— Мак-Бенак!

Я узнал его сразу еще и потому, что кольцо на моем безымянном пальце внезапно загорелось белым, холодным светом, а камень начал испускать нестерпимый жар.

— Мак-Бенак!..

"Наверное, Ян будет сердиться", — вяло подумал я, медленно вытащил из кармана револьвер, прицелился…

— … Плоть! Покинь кости!.. — И спустил курок.

Как говорится в таких случаях, выстрел прозвучал словно гром среди ясного неба.

Глава XXV

Выстрел прозвучал словно гром среди ясного неба, и пуля впилась Моргенштерну в грудь. В следующую секунду Ян своей тяжелой рукой придавил мою голову к земле, и я замер, вовремя сообразив, что он, должно быть, рассчитывает на то, что никто из собравшихся у костра не успел заметить, откуда стреляли. Вокруг стояла теперь такая тишина, что я, казалось, лишился слуха. Однако длилась она недолго — спустя несколько мгновений у подножия древних камней точно раздался вдруг оглушительный взрыв — это застонала, закричала, зарыдала и завыла в один голос обступившая своего адского мессию паства. И кровь застыла в моих жилах от этого воя.

Почувствовав, что хватка Яна ослабла, я приподнял голову и увидел Моргенштерна. Он все так же стоял у входа в дольмен и смотрел прямо перед собой все тем же отсутствующим, отрешенным взглядом. В левой стороне груди его, на месте сердца зияла огромная, величиной с кулак, рваная рана, но он этого, казалось, даже не замечал. Рядом вопила, бесновалась, бурлила толпа его нечистых поклонников, а он, устремив взор в никуда, видимо, нимало не был озабочен тем фактом, что я проделал в его грудной клетке брешь калибром с артиллерийский снаряд.

Ян прошипел что-то мне в ухо. Я не разобрал деталей — лишь по интонации догадался, что не слишком лестное. Конечно, я нарушил его приказ, сорвал его план, и теперь один бог ведает, чем все закончится. Но мне, право, было все равно. Или почти все равно. Я несказанно рад был сейчас тому, что все наконец н а ч а л о с ь.

Но началось ли?..

Быстрым, едва уловимым движением Карл швырнул в жаровню пригоршню какого-то порошка, и пустошь мгновенно опять затянуло едким красным дымом. Теперь мы не видели, что творится внизу, слышали только странные, непонятные звуки, издавали которые, казалось, не люди, а взбесившаяся стая голодных диких псов — тут было все: и вой, и всхлипы, и грозный лай, и тонкое щенячье тявканье. Внезапно снова раздался пронзительный крик Карла, и отовсюду: из красного тумана, от реки, лежавшего за рекой леса ответили г о л о с а — иные, пугающие, не слыханные мною никогда ранее голоса…

А когда туман рассеялся, взглядам нашим явилось такое, что вообще невозможно описать никакими словами: внизу не было больше людей — только звери, большие и маленькие черные, бурые, серые медведи и волки, и двуногие, но тоже заросшие густой длинной шерстью, с оскаленными пастями и острыми когтями чудовища, подобные тому, какое Ян убил булавой в роще.

Но и это не все: от реки, из леса приближались невиданные уроды — страшные, грязные, худые голые женщины с всклокоченными волосами, безумными красными глазами, кривыми зубами и медными ногтями. Их тощие сухие груди болтались на бегу как пустые мешки, а костлявые руки простирались вперед, точно готовясь впиться в горло несчастной жертвы.

За ведьмами ковыляли сморщенные карлики на коротеньких толстых ножках, иссохшиеся, будто скелеты, упыри с клыками, выпирающими изо рта как бивни секача, и нечисть болотная, озерная и речная, вся облепленная вонючей тиной, мокрая, скользкая и смрадная.