Луна – суровая госпожа. Свободное владение Фарнхэма

– Знаешь, сестричка, в чем твоя слабость? Ты абсолютно не понимаешь шуток. Просто у отца несгибаемая шея упрямца, и этого уже ничем не вылечишь. Его слабость в том, что у него нет слабостей. Не надо хмуриться. Я люблю папочку. Я просто восхищаюсь им, но тем не менее рада, что не похожа на него. – Она отнесла белье к кустам терновника и принялась его развешивать. – Проклятье! Почему отец не догадался запастись бельевыми прищепками? Эти шипы еще хуже, чем мыло.

– Без прищепок мы вполне можем обойтись. Хью и так запасся невероятным количеством необходимого. Буквально всем, начиная с будильника с восьмидневным заводом…

– Который, к слову сказать, сразу же разбился.

– …и кончая инструментами, семенами, книгами и еще бог знает чем. Карен, не вылезай на берег голышом.

Карен остановилась. Одна нога ее уже стояла на берегу.

– Чепуха. Старина Каменное Лицо не будет подглядывать. Издевательство, самое настоящее издевательство – вот что это такое. Мне кажется, что когда-нибудь я сама наброшусь на него.

– Чем ты недовольна? Джо в экстремальной ситуации показал себя настоящим джентльменом. Так что умерь свой пыл. Подожди, сейчас я закончу полоскать белье, и мы отнесем сушить все сразу.

– Хорошо, хорошо. Но я все время спрашиваю себя: мужчина ли он?

– Конечно. Готова поклясться в этом. Он настоящий мужчина.

– Хм… Барби, уж не хочешь ли ты сказать, что наш святой Иосиф подкатывался к тебе?

– Господи, конечно же нет! Но он краснеет каждый раз, когда я прохожу мимо него.

– Откуда ты знаешь?

– Он становится еще чернее. Карен, Джо очень милый. Жаль, что ты не слышала, как он объяснял мне насчет Дока.

– Что объяснял?

– Ну, понимаешь, Док начинает признавать меня. Вчера он сидел у меня на руках, и я кое-что заметила и сказала Джо: «Джо, Док что-то очень сильно растолстел. Или он всегда был такой?» Вот тут-то Джо и покраснел. Но ответил мне с очаровательной серьезностью: «Барбара, Док Ливингстон, в сущности, не такой уж кот, каким он себя считает. Старина Док скорее относится к кошкам. Это вовсе не ожирение. Э-э-э… видишь ли… у Дока должны появиться детки». Он буквально выдавил это из себя. Наверное, ему показалось, что меня этим можно смутить. Смутить ему меня не удалось, но удивлена я была чрезвычайно.

– Как, Барбара, ты в самом деле не знала, что Док Ливингстон – кошка?

– Откуда мне знать? Все называли его «он», да и имя у него… у нее мужское.

– Но ведь доктор может быть и женщиной. Ты что же, не можешь отличить кота от кошки?

– Я никогда над этим не задумывалась. У Дока такая густая шерсть!

– Мм-да, с персидскими кошками действительно трудно сразу разобраться, кто есть кто. Но котов всегда отличают царственные манеры, да и другие признаки у них довольно внушительных размеров.

– Даже если бы я и обратила на это внимание, то просто подумала бы, что он кастрирован.

Карен, казалось, была потрясена.

– Смотри, чтобы папа этого не услышал! Он никогда в жизни не позволил бы кастрировать кота. Папа считает, что коты являются равноправными с людьми гражданами. Но ты все-таки удивила меня. Котята, надо же!

– Так мне сказал Джо.

– А я и не заметила. – Карен выглядела озадаченной. – Впрочем, если вспомнить, я давно не брала его на руки. Только несколько раз гладила да удерживала от опрометчивых поступков. А то он буквально ничего не давал делать. Стоило открыть какой-нибудь ящик, как Док уже оказывался там. Теперь я понимаю: это он выбирал место для котят. Мне следовало бы быть повнимательней.

– Карен, почему ты продолжаешь говорить «он», «его»?

– Почему? Но ведь Джо тебе объяснил. Док считает себя котом – а почему я, собственно, должна разубеждать его? Он всегда так считал, и он был самым злющим из наших котят. Хм… котята. Барби, когда Док достиг зрелости, мы устроили ему встречу с котом самого что ни есть аристократического происхождения. Но тот чем-то не понравился Доку и был им изрядно потрепан. Поэтому мы потеряли всякую надежду и с тех пор никогда не пытались навязывать ему друга. Кстати, летописец ты наш, скажи-ка, сколько дней мы уже здесь?

– Ровно шестьдесят два дня. Я уже справлялась: нормальный для кошек срок – от шестидесяти до семидесяти дней.

– Следовательно, это может случиться в любой момент. Готова биться об заклад, что сегодня ночью мы не сомкнем глаз. Кошки никогда не производят на свет свое потомство в нормальное время суток. – Карен вдруг резко сменила тему разговора: – Барбара, чего тебе больше всего не хватает? Сигарет?

– Я уже и думать про них забыла. Скорее всего, яиц. Яиц к завтраку.

– Отец думал об этом. Оплодотворенные яйца и инкубатор. Но он не построил его; и яйца все равно разбились бы. Да, мне их тоже, пожалуй, не хватает. Лучше всего, если бы яйца несли коровы, а отец придумал бы способ запасти коров. Тогда бы у нас были и яйца, и молоко. Представляешь? Мороженое! Холодное молоко!

– Масло, – добавила Барбара. – Мелко нарезанные бананы со взбитыми сливками. Горячий шоколад.

– Перестань, Барби, я, кажется, сейчас умру голодной смертью прямо у тебя на глазах.

Барбара ущипнула ее:

– Про тебя никак не скажешь, что ты похудела.