Луна светит безумцам

И потом... Несмотря на наши размолвки, Мерфи не перестала быть моим другом, или лучше сказать, несмотря на события последних дней, я не перестал быть ее другом. Сохранить ей работу, вызволить из лап треклятых политиканов, разве не за этим я с самого начала ввязался в эпопею с оборотнями? Надеюсь, она скажет мне спасибо... Нет, не скажет. Во всяком случае, не за такую помощь. Мерфи делала ставку на магию. От денежного мешка, наживающегося на чужой крови, она не потерпит ни крупной помощи, ни маленьких услуг. Сколько бы отличных серых костюмов ни надевал Марконе, как бы стильно ни стригся, как бы ни старался, это ничего не меняло.

Я тоже не могу похвастаться стерильными руками... Один плюс – они развязаны. Дела мои не ахти, и чем дальше, тем хуже. Пора уже и о магии подумать, иначе не выбраться из передряги.

Я медленномедленно вздохнул и переключил внимание на кучу инструментов и железяк, сваленных на верстаке метрах в шести от меня. Стянул воедино нити воли и невиданное прежде давящее чувство, густо замешанное на смутных ощущениях. Сосредоточился на желаемой цели. Я хотел поднять эту кучу деталей и обрушить ее на Паркера, Марконе и Хендрикса, превратить ее в своеобразную пулеметную очередь. Оставалось лишь молиться, чтобы ни одна сотворенная «пуля» не задела самого создателя. Не хватало еще застрелиться ненароком. Если ктонибудь из присутствующих отдаст концы, Белый Совет устроит мне аутодафе за нарушение Первого Закона. Но черт побери! Я не собирался подыхать на бетонном полу в Богом забытом гадючнике.

Голова взорвалась атомной бомбой. Я загнал боль вглубь, сконцентрировался и выдохнул:

– Vento servitas.

Накопленная энергия с тихим шелестом покинула меня и устремилась к намеченной цели. Железяки на верстаке запрыгали, задребезжали... и попадали на место.

Глаза горели, слепли от изуверской боли. Я со свистом втянул воздух и склонил голову на грудь, едва удерживаясь, чтобы не завалиться набок и не потерять единственное преимущество. Они думают, я связан. Пусть и дальше думают... Святые угодники! Я хрустнул зубами, запихивая крик обратно в глотку. Грудь вздымалась, дыхание давалось с неимоверным усилием.

Я сморгнул выступившие слезы, разлепил веки и увидел Марконе. Пожалуй, он последний человек на земле, перед которым я мог так поидиотски облажаться. Уж ктокто, а он не имеет права знать, что магия порой дает осечку.

– Интересно, – задумчиво протянул Марконе, глядя то на верстак, то на меня. – Похоже, вы здорово перетрудились. Впрочем, предложение остается в силе, мистер Дрезден. С другой стороны, вы же понимаете, ваше здоровье, равно как и ваша жизнь, меня ничуть не занимают. Я буду вынужден оставить вас мистеру Паркеру и его людям. Откажетесь сотрудничать – умрете.

Я смотрел в упор на самодовольную рожу, готовясь выплюнуть проклятие. К дьяволу этого ублюдка со всеми подручными! К дьяволу его вежливость и вечные Улыбочки! Ненавижу таких, как он. Строят из себя достопочтенных джентльменов и не колеблясь рушат чужие жизни, втаптывают в грязь человеческие судьбы. Главное, бизнес идет, остальное – побоку. Если мне суждено здесь окочуриться, я постараюсь отвесить Марконе проклятие, пред которым померкнут самые мрачные легенды болтуновэльфов.

А потом я случайно взглянул на Паркера. Он стоял поодаль, с подозрением уставившись на Марконе. Слова проклятия замерли на устах. Я склонил голову, пряча лицо. Идея! Ура!

– Он все равно умрет, – прорычал вожак. – Это моя добыча! Ты не заберешь его. Уговор...

Марконе выпрямился.

– Не начинай, Паркер, – сказал он. – Я всегда получаю, что хочу. Мистер Дрезден, последняя попытка.

– Так не пойдет, – уперся вожак. – Он мой. Ты получишь его только мертвым.

Паркер завел руку за спину, словно у него там чесалось. Я украдкой глянул на кабинет. Плосконосый, никем не замеченный, съежился за полуоткрытой дверью. Отлично!

– Тебе незачем беспокоиться, Паркер, – говорил Марконе. – Он отверг мое предложение и погибнет.

Я поднял голову, изо всех сил стараясь сохранить бесстрастное выражение.

– Давай ручку.

У Марконе отпала челюсть, физиономия вытянулась. Мелочь, а приятно.

– Что?

Кажется, он не верил своим ушам. Я повторил, произнося каждое слово почти по слогам:

– Дай мне ручку, и я подпишу контракт. – Я зыркнул в сторону Паркера и прибавил погромче: – Что угодно, только не эти животные.

Марконе вышел из ступора и полез в карман. Он не отрывал глаз от моего лица, ожидая, что я ненароком выдам свои истинные намерения. В мозгах у него зашкаливало.

Паркер взревел во всю глотку и швырнул в Хендрикса обрезок металлической трубы. Хендрикс уклонился с неожиданной для его комплекции проворностью, вскинул на изготовку ружье, но тут изза укрытия выскочил Плосконосый и прыгнул на телохранителя. Они покатились по полу, вырывая друг у дружки ружье.

– Чародей мой! – прорычал Паркер и бросился на Марконе. Тот ловко увернулся (змея в дорогущем костюме), в руке блеснул кривой нож. Неуловимое движение, и запястье Паркера окрасилось алым. Вожак завыл.