Луна цвета стали

Уже больше полугода район Плоешти не подвергался ударам с воздуха, и полковник Герштенберг был вынужден бороться с расслабленностью своих подчиненных. В отличие от солдат, он неплохо знал, какие, мягко говоря, тревожные события происходят в Северной Африке и на Восточном фронте, и не сомневался в том, что рано или поздно либо англичане, либо русские вспомнят об уязвимом месте германского Рейха и предпримут новую попытку бомбардировки вверенного ему объекта. Поэтому полковник не давал своим людям забывать о том, что совсем недалеко идут жестокие бои и изводил их тренировками и чуть ли не ежедневными учебными тревогами, используя для имитации нападения транспортные «юнкерсы».

За ошибки и халатность в несении службы Герштенберг жестко наказывал провинившихся, и вся система противовоздушной обороны Плоешти, от постов дальнего обнаружения вражеских самолетов до малокалиберных автоматических пушек ближней обороны была отлажена, как хорошие часы.

Этой ночью, впервые за долгие месяцы, сигнал боевой тревоги прозвучал неожиданно не только для солдат полковника Герштенберга, но и для него самого, а это могло означать только одно — то, чего он так долго опасался, наконец, случилось, и к нефтепромыслам Плоешти приближаются вражеские самолеты.

— Герр оберст, противник идет с востока, со стороны побережья. Цель групповая, но самолетов немного, — доложил дежурный офицер, как только Герштенберг пересек порог штаба.

— А точнее? — поморщился полковник.

— Ночь, герр оберст. Визуальное наблюдение пока невозможно, а радиолокаторы и звукоулавливатели дают лишь приблизительные данные. Противник идет одной группой от трех до восьми самолетов. Скорость четыреста пятьдесят. Расстояние сто сорок. Высота шесть тысяч.

— Русские Пе-2? — Герштенберг удивленно приподнял бровь.

— Судя по направлению и скорости, да, герр оберст. Видимо, взлетели из Севастополя. Четырехмоторных бомбардировщиков у противника там нет, и если это действительно Пе-2, то они действуют практически на пределе своего боевого радиуса.

— Странно… — полковник не мог отделаться от какого-то нехорошего предчувствия. — И чего они хотят добиться такими силами? Они же просто не найдут цели при таком запасе топлива.

— Может, разведка?

— Группой самолетов? И опять же, чтобы что-то фотографировать ночью, нужно точно знать, где ты находишься и понимать, куда сбрасывать фотобомы, а иначе вся эта затея лишена какого-либо смысла.

Резкий зуммер телефона прервал размышления полковника.

— Новые цели, — доложил дежурный офицер, выслушав доклад поста дальнего обнаружения. — Заходят с юго-востока. Высота три с половиной. Скорость тысяча…

На последних словах его голос ощутимо дрогнул.

— Сколько? — не поверил услышанному полковник, и гауптман быстро заговорил в трубку, требуя перепроверить полученные данные.

— Скорость тысяча пятьдесят, герр оберст, — медленно произнес офицер, — Дистанция сто. Через шесть минут они будут здесь.

— Включить подсветку ложных целей! — Герштенберг зло сощурился. — Открыть заградительный огонь по данным звуковой разведки. Задействовать только зенитки и прожекторы в районах размещения муляжей. Кто бы это ни был, они как-то должны ориентироваться в темноте, и мы им в этом поможем!

* * *

Техники Королева с помощью матросов из экипажей «Сообразительного» и «Свободного» справились с монтажом пусковых установок даже быстрее, чем я обещал вице-адмиралу Октябрьскому. Как оказалось, самым сложным вопросом стал выбор мест для размещения ракет. «Изделие К-212» выдавало при старте такой огненный факел, что можно было запросто повредить, а то и поджечь что-то из корабельного оборудования или вооружения. Еще не хватало спалить собственный эсминец, пытаясь превратить его в ракетный корабль.

В итоге вопрос удалось решить, разместив на кораблях по семь пусковых установок — четыре в носовой части и три в кормовой. Ракеты должны были стартовать не вперед, а перпендикулярно продольной оси корабля, чтобы реактивная струя уходила за борт, а не била в палубу и надстройки эсминца. Решение, конечно, выглядело кривоватым, но ничего лучшего мы в столь сжатые сроки придумать не смогли, да, впрочем, и так неплохо получилось.

Ночью «Свободный» и «Сообразительный» перешли из Новороссийска в Севастополь и переждали день в Северной бухте под прикрытием зениток и истребителей, базировавшихся на мысе Херсонес, а следующим вечером, сразу после захода солнца, самым малым ходом вышли в море и легли на курс Румынскому побережью.