Луна в Водолее

— Попробую, Машенька, — отозвался Илья, — но только, знаешь, твои многолетние споры со Львом Ивановичем ни ему, ни тебе не пошли на пользу. А в свете того, что вам обоим открылось в течение последнего года, о них надо поскорее забыть. И твоя, и его жизни, устроившись по-новому, обрели новое — более глубокое — содержание. Наполнились новым смыслом. Вот что главное, а вовсе не лукавые человеческие слова. И уж тем более — не старые споры. Церковь Христовой Заповеди… отец Никодим, — ласково угомонив жену, Благовестов обратился не к астрологу, а к священнику, — вы считаете, что действительно может состояться такая необычная Церковь? Основанная только на любви — без малейшей примеси страха?

Пока отец Никодим обдумывал ответ, подал голос до сих пор не участвующий в общем разговоре — что, вообще-то, было не характерно для общительного, самонадеянного юноши — Андрей Каймаков:

— Извините, пожалуйста, Илья Давидович, что вмешался в ваш разговор с отцом Никодимом, но мне, правда, очень важно знать… нет, вы не подумайте, я не из суеверия, я из-за Еленочки… — назвав интимное имя своей взрослой любовницы, мальчик смутился, покраснел и, избавляясь от неловкости, поторопился с вопросом, — так вот! Еленочка — ой, Елена Викторовна! — мало того, что не крещёная, но и вообще не хочет креститься. Считает, что ей это не нужно, что Бог судит людей не по их принадлежности к той или иной религии, а по их делам. Нет, я, в общем-то, с ней согласен, но, знаете, когда вокруг все крещёные… как-то неловко выглядеть белой вороной. Ну, я и подумал, может, Елена Викторовна захочет креститься в вашу веру? Так вот, если она захочет — как? Это возможно?

— Андрюша! — резко вмешалась рассерженная Танечкиной отповедью госпожа Караваева, — прежде, чем задавать этот вопрос, тебе следовало бы поинтересоваться моим мнением!

— Елена Викторовна, мне кажется, вы сейчас чересчур строги к Андрею, — на выручку юноше поспешил Илья Благовестов, — ведь он наверняка спросил из лучших побуждений. А что не заручился вашим согласием, так ведь он же не имел в виду крестить вас против вашей воли, он же поинтересовался чисто теоретически — возможно ли в принципе такое крещение. Я думаю, что на этот вопрос лучше меня ответит отец Никодим. Никодим Афанасьевич, — заступившись за Андрея, историк обратился к священнику, — по-моему, Вам следует ответить сразу на оба вопроса — мой и Андреев. Ведь, не смотря на внешнюю разницу, внутренне они связаны.

— Пожалуй, Илья Давидович… — немного подумав, согласился священник. — Молодой человек, обратившись к юноше, отец Никодим невольно стал в позу мэтра, — ортодоксальное христианство считает крещение важнейшим таинством. Но так было не всегда — раннее христианство не знало этого обряда. Более того, людям, жившим спустя одно, два поколение после Иисуса Христа, вряд ли могло прийти в голову сделать символом Спасения орудие мучительной казни. Это позже, когда в христианстве возобладали мученические — и, к несчастью, мучительские! — мотивы, церковь освятила крест. Так что, отвечая на твой вопрос, я скажу: если Елена Викторовна хочет считаться православной, то она обязана креститься. А вот если думает присоединиться к церкви Христовой Заповеди, то — нет. Не обязана. Ибо церковь основанная на любви, не может предписывать своим членам поклонение орудию казни. Другой вопрос, может ли вообще состояться церковь, основанная на одной любви, без примеси страха? Да, Илья Давидович, — ответив Андрею, священник вновь обратился к историку, — загадал ты мне загадку… Наверное — может. Но только — если захочешь Ты. Ибо ни я, ни Лев, ни Павел, ни Пётр, ни Андрей не имеем столько Любви, чтобы она смогла потеснить Страх хотя бы в одном человеческом сердце.

— А как же мы, женщины?! — возмутилась Танечка, — отец Никодим, меня всегда бесил мужской шовинизм наших священнослужителей, и вы — туда же! Говоря о Церкви Христовой Заповеди — Церкви, основанной только на Любви, без примеси Страха — вы совершенно игнорировали нас, женщин. Хотя, смею надеяться, и у меня, и у Машеньки, и у матушки Ольги, и у Елены Викторовны не меньше любви, чем у вас, Лёвушки, Петра, Павла и Андрея. А может — и больше! Вот только… — Татьяна задумалась и после небольшой паузы продолжила менее уверенным тоном, — как же злодеи — которые мучают и убивают людей? Им — что? Так никогда и не воздастся за совершённые злодеяния?