Луна в Водолее

— Ох, батюшка, доиграешься! Ведь на тебя чуть ли не каждый день идут доносы в епархию. Это же надо додуматься — отпуская грехи, не накладывать никакой епитимьи! Мол, епитимью на вас пусть накладывает ваша совесть! А у кого её нет? А даже — если и есть? Ведь у большинства из нас совесть очень покладистая… всегда оправдывает все наши грехи. Для чего и нужен священник: чтобы напоминать, будить, уличать и, призвав к покаянию…

— …отшлёпать епитимьёй, как ребёнка! — за свою жену договорил отец Никодим, — очень удобно, матушка! Он, понимаешь, ворует, грабит, а то и убивает, а я ему: молись, постись, кайся и будешь прощён. Кем — матушка? Богом? Но ведь Бог — не Судья Человеку. После того, что, явившись во сне, мне открыл отец Паисий, а особенно после знакомства с Ильёй Благовестовым — я это точно знаю.

— Тебя, батюшка, не переговоришь, — вздохнула матушка Ольга, — ни когда ты был врачом, ни когда стал священником, ни, тем более, теперь — когда обратился в новую веру. Ведь это надо же додуматься, вместо освящённого веками словосочетания «Непорочное зачатие», начать говорить своим прихожанам: «Девственное зачатие». Вот за это, несмотря на покровительство епископа Евлампия, тебя и «расстригут» как еретика. А не за бандитов, которым, прежде чем отпускать им грехи, ты велишь полностью возмещать ущерб, причинённый жертвам их грабежей. Мифических бандитов, которые, вместо того, чтобы через церковь жертвовать «десятину» на богоугодные дела, вдруг раскаиваются и всё награбленное непосредственно раздают обиженным ими людям, тебе бы в епархии простили, а вот «Девственное зачатие» — нет, не простит даже епископ Евлампий.

— «Расстригут» — не сожгут, матушка. Надеюсь, что от времён царя Алексея Михайловича и протопопа Аввакума Россия отошла достаточно далеко. Впрочем… ладно, не будем нагнетать страсти! Лишив меня сана, никто не в силах отлучить меня от служения Христу! А прожить — проживём на государственную пенсию. Как-никак, у меня больше двадцати лет врачебного стажа. А за «Девственное зачатие», прости, матушка. По-другому, после всего, открывшегося мне за последний год, говорить не могу. Ведь термин «Непорочное зачатие» подразумевает, что всякая половая жизнь — порочна по определению. Стало быть, рождение детей естественным образом — тоже. Ну, а кому дорог тезис о божественном зачатии Иисуса Христа — должен согласиться с определением «Девственное зачатие». Ибо, являясь простой констатацией факта, оно не несёт никакой оценки и, следовательно, не может никого оскорбить: ни ортодоксального православного, ни экумениста, ни иудея, ни буддиста, ни мусульманина, ни агностика, ни атеиста. А если в епархии решат иначе… что ж! Стану священником нарождающейся Церкви Христовой Заповеди! Правда, если этой Церкви будут нужны священники. Если она не откажется от них, как от страшно скомпрометировавшего себя пресмыканием перед земными властителями жреческого сословия.

— Илья Давидович, — ответив матушке Ольге, священник обратился к историку, — только ты можешь знать, нужны ли священнослужители Церкви Христовой Заповеди? Пожалуйста, разреши сомнения недостойного пастыря. Будет ему или не будет место в твоей Церкви?

— Будет, отец Никодим! — опередив Илью, отозвалась Мария Сергеевна, — во всяком случае — в ближайшую тысячу лет. Ведь нас, духовных младенцев, в первую очередь связывают не Высокие — мало кому доступные — Истины, а обряд, ритуал, проповедь, поучение, молитва, короче: «воцерковлённость». И если убрать эти связи — невозможна не только Новая Церковь, тем паче, Религия, но даже и крохотная секта. В лучшем случае — религиозно-философский кружок немногочисленных единомышленников. И вообще, — Марии Сергеевне вдруг пришла в голову совершенно нехарактерная для неё мысль, — по-моему, никакая религия невозможна без ада. Без страха перед земным начальством. Которое (будто бы!) имеет возможность замолвить словечко начальству небесному — за своих нерадивых рабов. Разумеется — при условии полной покорности этих, низведённых до скотского состояния, рабов их «многомудрым» земным властителям.

— Машенька! — непроизвольно воскликнул Окаёмов, — я тебе это самое пытался втолковать шесть лет, а ты лишь отмахивалась от меня, как от назойливой мухи. А Илюшенька Благовестов всего за год сумел так перевернуть твои мозги! Чудеса, да и только…

— Никаких чудес, Лёвушка. Если не считать самого Илью Давидовича. Ведь Он… Он… — зная, что её муж — Мессия, Мария Сергеевна не решилась высказать это вслух, — Он неизмеримо больше, чем его видят другие. Не только ты, но и Павел, и Пётр, и даже, простите батюшка, отец Никодим. Ведь я понимаю Илью Давидовича без слов — телепатически. А если сказанное мною сейчас совпало с твоими мыслями — это от несовершенства нашего земного языка. Ведь то, что я имела в виду — гораздо глубже того, что я сказала. Илюшенька, может, ты объяснишь Льву Ивановичу, о чём я думала, нападая на земные власти?