Луна желаний (СИ)

Что бы могло заставить отца расстаться с жеребцами? Осознание никчемности (уйти, не оставив наследника мужского пола в Расаяне означает покрыть позором себя и в загробном мире, и не будет покоя тому, кто не продолжил род. Жеребцы не помогут пересечь Лету и переродиться в новой жизни), угасание рода.

Я даже мог понять её опасения, простить трусость и малодушие, но то, что она едва не убила Лиссу, забыть не мог.

Мать брата вернут под опеку семьи, она не будет более занимать главенствующую роль старшей жены в доме, отныне её содержание будет минимальным, её драгоценности (если от них что-то осталось, всё же несколько талей она успешно платила шантажирующим её разбойникам) станут наследством дочерей Джа, или дочерей сыновей Джа, брату будет дозволено встречаться с ней раз в год, на её день рождения. О последнем меня просила Лисса, а я не мог ей отказать.

Все эти мысли вихрем промчались в моей голове и покинув свои покои, отправился к женщине, которая, надеюсь проявит такое же милосердие, как и я сегодня.

Алисия Люпис

Мне снился потрясающий сон: как я нежусь в танских купальнях, расслабленно наслаждаюсь контрастом горячих и холодных потоков, попивая мятную воду, как после сильные пальцы массажистки разминают с согревающим маслом каждую утомленную мышцу в моем уставшем теле, как дышу обжигающим, просоленным воздухом в банях, как с каждым мгновением мне становится дышать все сложнее, я с трудом делаю вздох, и еще один, и еще, а затем меня резко выдергивает из объятий дремы…

Я лежу, запутавшись в покрывало, подбитое мехом норки, спелёнутая словно дитя, мокрая от усилий выпутаться, в окно пробивается неяркий свет заходящего солнца, половина, на которой со мной засыпал Азам — пуста. Судя по всему, проснувшись, решил не будить, уверена в это самое мгновение он у брата, мне там делать нечего, я не член семьи, а вот желание сделать сон явью накрыло меня удушливой волной и я словно закуклившаяся гусеница доползла до края кровати и совершенно неграциозно брякнулась на пол, удар смягчило застланным ковром и пред моим носом оказались вышитые золотой нитью подковы очередного высококлассного жеребца.

Звать Ирию было стыдно и я, выдохнув, принялась выбираться из пут, кряхтя и постанывая. Естественно, именно за этим занятием меня и застал Азам. Подрагивающие уголки губ, покрасневшие кончики ушей и едва видимо трясущаяся грудь выдавали его с головой, но за умение притворяться я поставлю ему свою любимую оценку — «сносно».

Любимый не выдержал и рассмеялся в голос, а подойдя поближе стал раскручивать слой за слоем, я шипела и возмущалась, фыркала и негодовала.

— Я словно снимаю обертку с любимой конфетки, — улыбался Тан так, что казалось его щеки треснут от перенапряжения.

— Так же шуршит? — прокомментировала я.

— Нет, такая же вкусная начинка, — распутав до конца, притянул меня к себе Азам и поцеловал. Так сладко, словно и правда недавно объелся конфет.

— Ты куда-то шла? — спросил меня он, наконец-то оторвавшись от моих пылающих губ.

— В купальни, очень надеюсь, что сегодня приправить ядом воду не успели, — съязвила я. Настроение было слегка покапризничать и немного побаловаться. — Составишь мне компанию?

— И даже больше, — хитро прищурился Тан.

— Что ты имеешь в виду?

— Я первым опробую воду, моя Анима, — улыбнулся Азам и подхватив меня на руки, решительным шагом направился в банный комплекс. Я обняла его за шею, и прикусила мочку уха, проведя острым язычком по глубоким линиям ушной раковины. Азам так вздрогнул от неожиданности, что чуть не уронил меня, а оторвав от себя не удержался и приник к моим губам.

Естественно, что дорогу к купальне я не запомнила, ну то есть я помню, что мы шли, помню, как вошли и помню, как пришли. Вот, пожалуй, и все, что я помню.

Поцелуи становились жарче и откровеннее, розовая патока тумана в голове сменилась ослепляющими вспышками наслаждения, грудь болезненно ныла, требуя ласки, чувствительные вершинки царапало нежным шёлком сорочки, а мои от чего-то несмелые пальцы скребли по темным одеждам Азама, в происках лазейки. Прикоснуться к его коже мне хотелось больше, чем почувствовать его в себе.

Я вскрикнула от удовольствия, когда деликатные, но настойчивые пальцы любимого дотронулись до саднящей нетерпением и сочащейся влагой плоти, сквозь тонкое кружево белья. И зачем мне дополнительная преграда, мелькнуло на краю сознания, отныне буду ходить без трусиков…

— Аааах, — выдохнула я, когда палец отодвинул узкую полосу ткани и проник меж складок, скользя туда-сюда аккуратными движениями, настойчиво продвигаясь к заветному входу. — Дааааааххх.

Я была не особо красноречива, когда всего в одно мгновение Азам резко опустил меня на теплый гранит массажного стола, вышибая дыхание, разорвал одной рукой тонкое плетенье кружев, поддерживая другой голову и, терзая губы, вошёл. Сильно. Глубоко. Стремительно. А затем замер, давая мне прочувствовать этот момент, сделав первые мгновения соития медленными, томительными, невыносимо-долгими.

И я не выдержала. И качнулась вперед, приветствуя его вторжение.