Луна желаний

Блики ломаных теней на стенах и потолке причудливо изгибались чудовищами Соляра, задернутый полог балдахина кровати наводил на определенные подозрения и я, резко отдернув один из присборенных отрезов вышитой узором, изображающий вьюнок, ткани и обомлела. Почти нагая, лишь в кружевной, шёлковой сорочке, со спутанными волосами и разбитым виском из которого уже не текла кровь, сидела Оливия.

Её кисти были привязаны к мощным столбцам кровати, как и ноги испещеренные мириадоми синяков со внутренней стороны бедра и в бурых разводах, плотный мужской платок был до боли завязан на губах, практически раздирая щеку, и уже пропитался кровью, глаза горели, и она пыталась что-то сказать, но времени выслушивать её у меня не было. Если тот, кто смог поймать и пленить ассасина до сих пор тут — нам надо поторопиться, вдвоем выстоять против дракона больше шансов. Точнее у нас появится крошечная возможность вместе одолеть его.

Я разрезала тонким кинжалом веревку, что сдерживала брыкающиеся ноги и потянулась к правой руке, что почти посинела перетянутая красным гардинным шнуром. Бритвенно-острый нож с трудом перерезал прочные шелковые нити, а поза в которой я стояла была крайне неудобной, в любую минуту я ожидала, что в дверь ворвется мерзавец, сотворивший это с Лив.

Волоски на моей шее встали дыбом, я внутренне подобралась, словно хищник перед прыжком, и сама не понимая почему — резко сменила позицию, откидываясь назад и пытаясь сгруппироваться. По касательной, едва не задев мою печень, тонкий как шило кинжал, разрезал мой х’ами неглубоко пропоров мне бочину.

Оливия набросилась на меня, нанося точно выверенные удары, еще дважды рассекая мне стилетом торс, ниже пупка и выше груди. Наконец-то я смогла выпутаться из покрывала и блокировать удар, лезвия встретились, высекая искры и зазвенели, сопротивляясь напору.

— Ты что творишь, Монди**, - шипела я, парируя. Ловко подруга вскочила на ноги, принимая более выгодную позицию и набрасываясь на меня сверху.

— Ты пришла, чтобы убить меня, но я сделаю это первой. Любимица искусников, непобедимая Долор.

— О чем ты говоришь, я должна убить дракона, он моя цель, а не ты, подруга, перестань нападать и давай поговорим.

— Размечталась, несси, — с издевкой проговорила та, титулом я не бравировала, но моё благородное происхождение всегда было поводом для смешков и неисчерпаемого подтрунивания. Иногда злого, иногда завистливого. — Держи карман шире, я сейчас типа сдамся, а ты меня пришьешь по-тихому и золотишка заработаешь.

Ливи устала, она всегда была слабее и осталась лишь благодаря Ти да мне. В спаррингах мы её щадили, получая нагоняй от мастеров, подтягивали по теории и всячески старались помочь ей, здраво опасаясь за её судьбу после отчисления. Пару раз искусникам удавалось практически сломить её, но отболев положенное и заростив переломы Оливия продолжала обучение как ни в чем не бывало. Мухлюя первоклассным шулером и пока выигрывая жизнь в этой партии.

С трудом, но мне удалось выбить стилет, но это совсем не означало, что она осталась беззащитна, спарринг продолжился в рукопашную. Два сломанных пальца и треснутую лучевую кость спустя мне удалось скрутить подругу.

— Кто твоя цель, кто? — тряхнула я её как следует, ударяя носком ботинка по хрупкой, едва зажившей коленной чашечке, она брыкалась словно фурия, не оставляя мне выбора, и я была жестока. С протяжным воем она упала на ковер, размазывая кровь из рассеченной брови, слюни и слезы по тканному шёлку.

— Ты, поняла, ты? Или ты, или я.

Вот почему дракон, самая сложная цель — это не окруженный телохранителями толстосум или высший армейский чин, это тот, кто дорог тебе. И от мысли об его убийстве твоя душа кровоточит, а руки дрожат, не желая совершать то, чего требует разум.

Дракон — это безысходность фатума.

Вот почему связана на постели — вид беззащитной жертвы и возможность нанести удар из-подтяжка.

— Нет, есть третий вариант, услужение, несколько талей и нам не придется убивать друг друга. Подумай и решай, сейчас, без промедления, — я давала ей шанс, и для неё, он был единственным выходом. А для меня, что ж, видят Великие, я не хотела такой судьбы ни для неё, ни для себя.

Она закивала хрипло соглашаясь, подвывая, словно раненная волчица, попавшая в капкан, и в эту самую минуту отгрызающая себе лапу, чтобы освободиться. Ливи приняла мою руку, протянутую в знак примирения.

И подло напала, стоило мне всего на квази изобразить согласие с судьбой и смирение с будущим рабыни с торком на шее.

Нет, я не буду больше настолько доверчива, приближая к себе людей, разочаровываясь вновь и вновь. Я не в праве быть слабой, ради родителей и того, что сейчас движет моей жизнью — мести.

Я первой нанесла смертельный, практически безболезненный удар выше сердечной мышцы, туда, где шантильское кружево едва прикрывало полную, по девичьи упругую грудь. Её лезвие, спрятанное меж пальцами, прошлось по ключице, не задевая сонную артерию, которая была целью, но болезненно разрезая тонкую кожу костюма и плоть.