Лунатик исчезает в полночь

На мне было ярко-красное платье с широкой юбкой, узким лифом и четко обозначенной талией. В моем мире такую одежду называют «платье Диор», но у меня нет нарядов цвета пожарной машины. Светлокожим голубоглазым блондинкам следует осторожно использовать красные тона. Слишком яркая шмотка может «убить» их, люди заметят лишь одежду, на лицо девушки внимания не обратят. Подобрав невыгодный тон красного, я стану бледной, приобрету больной вид. Вроде не было у меня этого платьишка. И макияж грубый, и прическа неудачная…

Секундочку. Это же не я! У меня другая форма бровей и губы чуть тоньше, чем у той, что запечатлена на снимке.

Я уставилась на фото и решила сыграть в игру «Отыщи десять различий». Минут через пять от напряжения заболела голова, но зато стало понятно: фото точно не мое. У девушки есть родинка на запястье, кончик носа у нее чуть опущен вниз, а у меня еле заметно вздернут, уши у нас разные, бюст у незнакомки пышнее, плечи шире. А еще у моей «копии» квадратное лицо, которому с помощью макияжа попытались придать треугольную форму, но не достигли успеха, потому что применили неверный тон корректирующей пудры. Меня стало подташнивать. Если верить Светлане, «клон» жил в той комнате, которую сейчас занимаю я, и мой двойник пропал. Что случилось с девушкой?

Меня стало колотить в ознобе. Я была не права, все же следовало отвезти Светлану в Шереметьево.

Озноб сменился жаром, и только огромным усилием воли мне удалось взять себя в руки. Надо соединиться с Кузнецовой, пообещать ей за откровенность помощь. Ну-ка, попробую…

«Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети», – равнодушно произнес женский голос.

Я повторила попытку и не услышала ничего нового. Голова начала кружиться. Наверное, похожие ощущения испытывала Алиса, оказавшись в безумном мире, где не было никакой логики. Я не понимала, что происходит, хотелось заплакать.

Слева раздался стук, и я подпрыгнула. Повернула голову и увидела стоящую рядом с машиной симпатичную женщину, которая что-то говорила.

Я опустила стекло.

– Вы меня заперли, – сообщила незнакомка.

– Простите, – извинилась я, – сейчас отъеду.

До носа долетел знакомый аромат – точно так же пахло от денег Светланы.

– Какие у вас духи? – спросила я.

– Я не пользуюсь парфюмом, – удивилась женщина. – А что?

Я потянула носом.

– Такой странный аромат. Не противный, но и не особенно приятный. Совершенно точно я слышала его, но хоть убейте, не могу сообразить, где.

– Вы работаете в бутике? – поинтересовалась дама.

Мне стало еще хуже, теперь в придачу к голове заныл живот.

– Да. Как вы догадались? Вас послал Фердинанд? Привезли мне одежду? Фото прически?

– Кто? – заморгала женщина. – Вы сказали «слышала запах», а обычно люди говорят «почуяла» или «унюхала». Так, как вы, говорят продавщицы в парфюмерных и модных магазинах.

Я резко выдохнула. Холод, сковавший было голову, растаял, мне стало жарко.

– Вам плохо? – спросила незнакомка.

– Нормально, – прошептала я, видя, как перед глазами появляется серое кружево, – все отлично.

Кружево затряслось и упало мне на лицо.

* * *

– Сделаем вдох, – донеслось из темноты.

Я открыла глаза и не сразу сообразила, где нахожусь. Потом поняла: я за рулем, а рядом, на пассажирском сиденье, устроилась какая-то женщина.

– Ну? Легче? – участливо спросила она. – Не тошнит?

Ко мне вернулась память.

– Я загородила вам выезд на улицу.

– А, пустяки, – махнула рукой незнакомка.

– Что со мной случилось? – прошептала я.

– Меня зовут Оксана Лаврентьевна, – представилась дама. – Вам просто на короткое время стало дурно. Предполагаю, что вы понервничали, и вот результат. Измерила вам давление, оказалось сто пятьдесят на сто, слишком высокое для столь юного возраста. Почки у вас в порядке? На сердце не жалуетесь? Хронические болезни есть? Думаю, что нет, вы кажетесь здоровым человеком.

– Вы врач? – вырвалось у меня. – Я Степанида Козлова, директор по макияжу фирмы «Бак».

– Чем я вас так напугала? – удивилась дама. – Только упомянула про службу в бутике, как вы в лице изменились.

– Устала на работе, а дома ремонт, – нашла я отговорку. – Вдобавок этот странный запах. Глупо, но я никак не могу успокоиться, не соображу, что он мне напоминает.

Оксана Лаврентьевна улыбнулась.

– И сейчас запах присутствует?

Я подергала носом.

– Вроде нет.

– Выветрился, – сделала она вывод. – Видите серый дом?

– Да.

– Там находится пункт сбора вещей для бездомных и нуждающихся людей, – объяснила врач. – Я привожу туда одежду, из которой выросли дети. В помещении совершенно особенный воздух. Старье, сырость…

– Точно! Шкаф на складе реквизита! – подскочила я. – В детстве я жила на территории заброшенной киностудии[10], а там в одной из комнат, где хранились разные вещи для съемок, стоял огромный гардероб. Помню, откроешь его, и сразу ощущается этот запашок.

– Одежда, которую долго не носят или не используют, залеживается, – согласилась Оксана Лаврентьевна. – А если в помещении еще и влажно…

– Бумага тоже так пахнет, – перебила я.