Лунатик исчезает в полночь

– Все наоборот, – поморщилась Белка. – Инна обожала Милу, никогда не делала ей замечаний, заваливала ее подарками, выполняла любой каприз. Девочка никогда не слышала слова «нет». Конечно, ничего хорошего из малышки, которой мать разрешала все, получиться не могло. Когда Инна перебралась к новому мужу, с Иосифом приключилась беда.

– Какая? – тут же спросила я.

Глава 26

Бабуля поманила официантку.

– Принесите капучино и эклер с шоколадным кремом. Степа, хочешь еще чего-нибудь?

– Нет, – отвергла я ее предложение. – Знаешь ведь, у меня пирожное сначала во рту, а потом сразу на бока перемещается. Целлюлит появится, если буду без конца сладкое лопать.

– Не говори глупости, – вздохнула Белка, – у комара апельсиновой корки не бывает.

– У бегемота тоже, – улыбнулась я. – Только женщинам не повезло. Так что произошло с Иосифом?

– Подробностей я не знаю, – без особого желания ответила бабушка. – Упоминала уже, твой отец с братом мало общался, их родители в раннем детстве разделили. Мальчики встретились четырнадцатилетними и не смогли подружиться.

– Не понимаю, – удивилась я. – Как можно разделить детей? И зачем это делать?

Белка снова тяжело вздохнула.

– Все беды ребят от дураков-взрослых. Твои бабушка и дедушка развелись, когда сыновья еще маленькими были, каждый забрал по мальчику. Говорят, семейная жизнь разрушает иллюзии – видишь супруга каждый день, узнаешь его недостатки. Но я считаю, что больше всего спутник жизни раскрывается во время развода. Такое из людей лезет! Некоторым парам, правда, удается цивилизованно разбежаться, они ухитряются сохранить видимость нормальных отношений, не загрызают друг друга насмерть. Но не верю я в дружбу после развода, если вы можете приятельствовать, то зачем брак рушить? Нет, никто не испытывает к бывшему партнеру нежности, просто некоторые люди хорошо воспитаны, им противно затевать суд и откусывать у другого побольше имущества. Родители Иосифа и твоего отца оказались другими. Они делили все: квартиру, деньги, мебель, сковородки, постельное белье…

– И детей, – добавила я.

– Ну да, – кивнула Белка. – Не помню, сколько малышам лет исполнилось, когда их разлучили. Вроде Иосифу четыре, а Герберту два.

Услышав последнюю фразу Белки, я невольно улыбнулась.

Я по паспорту вовсе не «Степанида Гербертовна». Бабушка всегда придумывает близким людям ласковые прозвища, я для нее Степашка или Зайка. Помните забавного длинноухого героя передачи «Спокойной ночи, малыши» зайца Степашку? Думаю, понятно, почему бабуся стала именовать внучку так. Свою дочку Ирину, мою маму, она всегда звала Настей, потому что та казалась ей похожей на главную героиню сказки «Аленький цветочек». Вот Барашкова она называет Димой, но не оттого, что он по паспорту Дмитрий, нет, а потому что абсолютно уверена: муж и внешне, и внутренне копия князя Дмитрия Донского. Только не говорите, что бабуля никогда не была знакома с тем, кто выиграл Куликовскую битву! Так вот, мой отец стал для нее Гербертом по ассоциации с писателем-фантастом Гербертом Уэллсом, поскольку всегда был полон каких-то фантастических планов. Я совершенно не помню своих родителей, но бабушка мне в детстве о них рассказывала. И еще момент: если Белка придумала вам прозвище, значит, очень вас любит. Посторонние люди или просто знакомые подобной чести не удостаиваются.

– Иосиф остался с матерью, – продолжала бабуля. – Но разведенные супруги не успокаивались, бубнили детям в уши гадости друг про друга. Даже много позже, когда твои мама и папа расписывались, отец жениха в загсе скандал устроил, кричал: «Сын, не глупи! Не вешай хомут на шею! Все бабы гадины, заплачешь потом кровавыми слезами, да поздно будет. Останешься, как я, ощипанным до наготы».

– Мило, – скривилась я, – отличный из моего дедушки свекор получился.

– Его бывшая жена умерла, когда Иосифу исполнилось четырнадцать, и он взял парня к себе. Два года отец с сыновьями жил вместе, потом оба брата ушли из дома. Чего у них там случилось, понятия не имею. Затем Иосиф женился на Инне, родилась Людмила. А едва девочке стукнуло два года, Инна встретила в вузе профессора и ушла к нему, взяв дочь с собой в новую семью. Это все, что я знаю. Ах да, еще одно. Иосифа потом сбила машина. Твой дядя шел с электрички на дачу, и вдруг откуда ни возьмись на шоссе появился автомобиль. На похоронах я в последний раз видела Инну. Та выглядела совершенно спокойной. Людмила тоже не плакала. Ей было тогда лет двенадцать-тринадцать, во время погребения она зевала, головой вертела, к гробу не подошла.

– Получается, у меня есть двоюродная сестра, – пробормотала я. – Почему ты мне о ней никогда раньше не рассказывала?

Белка вынула из сумки пудреницу.

– Одно название, что родственники, отношений-то никаких мы не поддерживали.

– И где сейчас Инна с Людмилой? – задала я вопрос дня.

Изабелла Константиновна сделала глоток кофе.

– Мы после похорон Иосифа не общались. Помню только их адрес: улица Зеленые кирпичи…

– Шутишь? – перебив, засмеялась я.