Лунная магия

— Ты когда-нибудь чувствовала, — спросил Малькольм, взяв меня под руку, — что река — это часть великой природы в самом центре этого большого города?

— Конечно, — ответила я. — И поэтому я поселилась рядом. Я должна быть в контакте с природой. В Лондоне это возможно лишь тогда, когда дует сильный ветер; потом все исчезает вместе с. ветром. Ты замечал когда-нибудь, — прибавила я, — разницу в атмосфере в Кенсингтонских садах и в Гайд-парке — она всего лишь в изгороди? Первые закрыты с сумерек и до рассвета, и магнетизм земли имеет возможность восстановиться за время темноты; но Гайд-парк освещен фонарями всю ночь и у него совсем не остается времени, чтобы восстановиться. Там слишком много асфальта, а весь магнетизм находится в земле.

— Нет, — сказал Малькольм. — Я этого никогда не замечал. Боюсь, что я не замечаю подобных вещей. Я никогда не знал, что они существуют. Но я расскажу тебе о том, что я замечал: я заметил атмосферу в твоей комнате. Бог мой, она могущественна! Твой дом подобен дому света, Лилит. Задолго до того, как я узнал о твоем существовании, мне нравилось смотреть на него через реку. Он привлекал мое внимание. Не могу сказать, почему. Конечно же, он находился на этом месте в течение всех лет, пока я жил на Гросвенор-роуд, но я никогда не смотрел на него прежде.

— Он будет привлекать не только тебя, Руперт, когда могущественные сущности пройдут через него.

— Да, думаю так будет. Мне нужно будет приготовиться, чтобы тогда успеть занять заднее место. Ведь я и не смею надеяться, что ты всегда вся будешь принадлежать мне. Ты не такая. Ты слишком бросаешься в глаза. Но мое проклятие — делать для тебя все, что могу, и как могу лучше, пока ты у меня есть.

Он засмеялся, и я повернулась и посмотрела на него. Я никогда не видела, чтобы человеческое существо так сильно менялось. Он был совершенно другим человеком. Его волшебные светлые глаза, которые всегда напоминали глаза змеи, сияли и искрились. Здоровый румянец сменил бледность; рыжие волосы были взъерошены. В нем было что-то определенно дионисийское, в том, как он стоял, смеясь в свете занимающегося дня. Что же еще было в этом человеке, кроме изменения внешности? Ничего от меня, совершенно точно, ничего.

Я заставила его отвлечься от реки и возвратиться со мной в дом. Мне было холодно даже в манто, а он без шляпы и пальто мог очень скоро простудиться, если бы остался дальше играть со своим духом, потому что он ничего не чувствовал в те минуты. Он снова взял меня под руку, и мы вместе вернулись домой. Малькольма просто разрывал на части душевный подъем. Я думала о том мрачнейшем лице, которое видела между поднятым воротником и надвинутой на лоб шляпой всего лишь несколько часов назад на вокзале, и удивлялась чуду.

Огонь горел слабо, и радиаторы едва грели, ибо Митъярд выключил их час назад, поэтому завтрак я принесла в холл и приготовила его у камина. Я приготовила содовые лепешки на сковородке на углях, ветчину с. яичницей на гриле, включающемся в обыкновенную розетку, и кофе в электрокофеварке. Малькольму это очень понравилось, и он с большим интересом наблюдал за процессом готовки, а потом поставил тарелку на колени и согнулся, словно школьник. Несоответствие всей этой ситуации внезапно поразило меня, и я спросила, сколько всего писем он получил на свое имя. Он сказал, что не знает, и попросил еще яичницы.

Потом он улегся на софу, я укрыла его пледом, и он уснул. Я вернулась в свою комнату и тоже уснула, но перед тем, как лечь в постель, я прошла по длинной лестнице в свой храм, чтобы поблагодарить Великую Изиду за то, что первый этап эксперимента успешно завершился и что все готово для следующего. Я очень устала, потому что несколько последних часов находилась в очень сильном напряжении и магнетизм перешел от меня к Малькольму, но я чувствовала, что должна совершить это действие.

В храме было темно, спокойно и тепло, пахло ладаном. Там очень сильно ощущалось присутствие, весь храм был жив; даже невооруженным глазом можно было заметить призрачные формы, настолько они были осязаемы. Они, казалось, вращались по кругу в бесконечном танце, и когда они проносились мимо, рука, или лицо, или часть одежды частично материализовывались. Это был танец Devas, радующихся рассвету. Здесь были все изначальные силы во всей своей власти.

Я возложила руки на алтарь, подумала об ущербной Луне, и Великая Изида явилась мне. Я ощущала Ее присутствие позади, как обычно, потому что именно так Она приходит к женщинам. Потом я выразила благодарность, глядя в зеркало и видя там свое собственное лицо, потому что Она — это я, когда я Ее жрица.