Лунная магия

Я поблагодарила ее за успех, но моя работа была еще очень далека от завершения; я молила о силе и вдохновении, чтобы продолжить ее; и я просила благословения для моего жреца. И когда я думала о нем, о том, что он спит в комнате под часами, висящими над ним, на меня нахлынула такая интенсивная волна нежности, что я ощутила полное смятение. Я не должна ощущать ничего подобного по отношению к своему жрецу, думала я, или вся магия рухнет; но потом ко мне пришло понимание, что только так я и могу заниматься с ним магией — магией, которая распространяется через одного мужчину на всех мужчин, чтобы облегчить мучительное бремя быть рожденным в мире, который забыл святость Великого Рогатого.

Часть 3. ДВЕРЬ, К КОТОРОЙ НЕТ КЛЮЧА

Time arose and smote thee silent at his warning,

Change and darkness fell on men who fell from thee;

Dark thou satest, veiled with light, behind the morning,

Till the soul of man should lift up eyes and see.

Till the blind mute soul get speech again and eyesight,

Man may worship not the light of life within.

Swinburne.

Глава 16

Человек, который возвратился после месячного отпуска, от человека, который уходил в этот отпуск, не отличался ничем, кроме небрежно повязанного черного галстука, но все в госпитале ощущали, что произошла какая-то перемена. Его лицо, как всегда, было похоже на маску, и говорил он по-прежнему кратко, но студенты больше не уворачивались от него, как если бы опасались копыт норовистого скакуна.

Он показывал студентам пример кистевой и голеностопной анестезии, объясняя, как отличить истерический паралич или нечувствительность от одного из подобных явлений органического происхождения; и показывал, как в одном случае нечувствительность к боли исчезает на прямой линии параллельно конечности, при этом нет связи с какой-либо анатомической структурой; в других случаях все зависит от определенного нерва.

— В чем причина этого явления, сэр? — спросил молодой студент, не понимая, что на самый простой вопрос обычно сложнее всего ответить. Малькольм посмотрел на него, обеими руками отбрасывая со лба свои седеющие рыжие волосы тем характерным жестом, который так часто пародировали на студенческих капустниках.

— А вы спросите у них, вон там, — ответил он, указывая в направлении корпусов, в которых размещалась психиатрическая клиника, последнее новшество, с которым у него были бесконечные распри и в отношении которого он позволял себе выражаться очень грубо.

— Да, сэр, я знаю. Но почему так происходит? Почему же отсутствует всякая чувствительность, хотя нет никаких органических повреждений?

Малькольм посмотрел на группу студентов, которые жадно ожидали его слов. Он снова посмотрел на больную, которая рассматривала его, следя уголками глаз, с самодовольным торжеством и едва заметной хитринкой. Малькольм взял повязку, которую прежде снял с ее глаз, и снова повязал, как будто это был не человек, а восковой манекен. Затем он нанес резкий укол на расстоянии шести дюймов от нечувствительной части руки иглой, которой он обычно проверял кожу на чувствительность, — и был вознагражден пронзительным воплем! Он извинился перед возмущенной пациенткой, которая терла руку, находившуюся в шести дюймах от иглы в момент, когда был произведен укол, и молча смотрел на студентов, которые стояли вокруг разинув рот.

— Сэр, Вы когда-нибудь читали «Иллюзии бытия» Джорнея и Падмора? — вопрос донесся из дальнего угла комнаты, и Малькольм подпрыгнул так, как будто его самого укололи иглой.

— Да, читал, — ответил он.

Профессор и студенты снова посмотрели друг на друга. Малькольм переводил глаза с одного лица на другое. У большинства были просто изумленные глаза, но со стороны некоторых чувствовался настороженный интерес.

— Да, — проговорил он, медленно и задумчиво снимая повязку с глаз того, что представляло собой пушечное мясо и сейчас просто находилось рядом с ним. — Да, я читал. Стоящая книга.

— И я читала, — голос донесся из-под повязки, приглушенно, так как доктор, растерявшись, оставил ее на носу у больной.

— Вы, вы читали? — удивленно проговорил он, сдергивая повязку и впервые взглянув на больную как на человеческое существо.

— Да, — гордо сказала она. — И я настоящий пример.

Студенты смеялись, преподаватель — нет. Он стоял и смотрел на женщину, комкая в руках повязку.

— На что похоже то, что вы чувствуете? — спросил он.

— Это так, как будто ты спускаешься вниз на лифте.

Студенты снова засмеялись. Малькольм легко прикоснулся к парализованной руке.

— На вашем месте я бы не слишком много занимался этим, — сказал он.

Глаза доктора и больной встретились.

— Вы думаете, что в этом главная причина? — спросила она.

— Да, — был ответ. Студенты ничего не понимали.