Лунная опера (сборник)

На следующий день директор Ма пришел снова, все повторилось в точности как и вчера. Он снова провел вечер с Лэ Го за барной стойкой. И только в одном было отличие – они не расстались, а вместе нырнули в его «сантану». Внутри пахло машиной, однако уже на первом светофоре Лэ Го перестала ощущать этот запах. Когда загорелся красный свет, директор Ма нажал на тормоз, после чего совершенно естественно взял в свою правую руку левую руку Лэ Го. Он раскрыл ладонь и глубоко пропустил свои пальцы прямо между пальцев Лэ Го. Плотно прижатые друг к другу ладони дарили головокружительное ощущение. Автомобиль снова тронулся, директор Ма притянул Лэ Го к себе, она, ничуть не смутившись, легла на его колени и закрыла глаза. Ее сердце затрепетало, словно она вернулась в свои восемнадцать лет. До того как закрыть глаза, Лэ Го обратила внимание на то, что все стекла в машине подняты. Она взяла руку Ма и, как подобало в этом случае, прижала к своей груди, между тем другая ее рука потянулась к его щеке. За стеклами то и дело проплывали дорожные огни, свет от которых был приглушен. Дорогу только что полили, шум колес создавал ощущение, что машину вот-вот оторвет от земли, сама же Лэ Го представляла, что ее тело словно само скользит по дороге. Она открыла глаза, взору предстали часть сверкающей огнями дороги и силуэты высоких зданий, которые тянулись, словно водоросли под водой. Лэ Го жила здесь уже тридцать лет, но этот совершенно новый угол зрения неожиданно открыл для нее город, которого она не знала. Это ощущение новизны ассоциировалось с великолепным ощущением счастья, она будто бы очутилась в другом месте. Здесь было людно, шумно, все казалось незнакомым и безопасным. Лэ Го начала приходить в возбуждение, директор Ма уловил это, опустил голову и обменялся с ней взглядом. Лэ Го снова посмотрела в окно. За стеклами повсюду сновали пешеходы. В то время как она их наблюдала, никто из них не мог видеть, что происходит в салоне автомобиля. Они выехали за город и углубились в темноту. Любовью занялись прямо в машине. Никто уже и не помнил, с чего все началось, но казалось, что каждый шел к этому несколько лет. Подстраиваясь и настраиваясь друг на друга, они действовали неторопливо. В их действиях проявлялась то уступчивость, то напористость. Директор Ма потянул за рычаг под сиденьями, и они осторожно откинулись назад. Лэ Го приняла лежачую позу, все происходило естественно и непринужденно. Она тихонько сказала: «Я не успела принять таблетку». Директор Ма прошептал: «Примешь, когда вернешься». Лэ Го защебетала, повторив более внятно: «Я не успела принять таблетку». Все время, пока они обменивались ласками, Лэ Го то и дело повторяла эту ненужную фразу, в которой звучали жалобные певучие интонации. Они приступили. Директор Ма попросил: «Кричи громче, нас никто не услышит». Рессоры автомобиля послушно сжались, однако корпус ходил ходуном, словно лодочка качалась на волнах. Лэ Го вытянулась во весь рост и при этом абсолютно вся уместилась, ее ноги мелькали в танце прямо над рулем, пятки пребывали в таком исступлении, что угодили прямо в центр руля, так что оба вздрогнули от пронзительного гудка. Директор Ма застыл на месте, а Лэ Го, заботливо обхватив руками его голову, с блестящими от слез глазами запричитала: «Прости, прости».

Лэ Го понятия не имела, где именно все это случилось, скорее всего, где-то на краю света. Все казалось нереальным, как сон. Они снова возвратились в город, Лэ Го стояла на улице, которая вела к ее дому. Ночная жизнь уже давно угомонилась, с придорожных фонарей лился приглушенный желтый свет. Эта дорога была уже такой изведанной, реальной, не в пример снам. Казалось, что любовное приключение, которое она только что испытала, произошло тысячу лет назад. Все еще пребывая в грезах, Лэ Го направилась домой, где ее ждало неожиданное пробуждение.