Лунная пыль

— У меня всего довольно! — широкий жест рукой, — И капуста, и огурки соленые бочковые, и бадья моченых яблок. Заходите, набирайте.

— Ой, я посуду забыла! — убегает, возвращается с банкой. А клон уже дверь затворил и не отпирает. Сверху всё громче доносится:

— Щи! Щи! Щи!

Из-за двери клон забубнил:

— Дом в долгах, как в шелках. Я хожу голый-босый, всю зарплату отдаю в счет этого долга. И после этого вы еще смеете требовать у меня кислую капусту? А я не дам! Не дам! Не дам! — сорвался в крик.

По лестнице уже спускался Лысый и пыхтел:

— Теперь, конечно же, ни о какой сделке не может быть и речи. Отведав профессорских щей прямо сейчас я, может быть, изменил бы решение, но…

Следом топал ступенями Миша и разевал рот, протяжно испуская неприятный звук на одной ноте.

— Распевочка! — пояснила Аня, — Готовится поступать в консерваторию!

— Готовлюсь, — согласился Миша, — на неделе у меня будет прослушивание.

И снова проделал неприятный звук.

— Из Павловки не вылажу, — тарахтел за дверь клон, — Лягу, проколят чем надо, выхожу успокоенный и безвредный. А иначе меня только тронь! — и застучал ногами в дверь:

— Аааа! Аааа!!!

Днем пришли еще смотреть квартиру. Тётя с зонтиком, хотя дождя не было, и ее прыщавый сын, выпячивающий вперед челюсть.

— Выпускник института истории, — представила его тётя.

Намаховы показывали квартиру во всей красе.

— Хата — лялечка. И зачем только мы ее продаем? — сам недоумевал Сергей.

— Если вам не хочется, то не надо! Мама, они не хотят! Они бы остались тут жить, но мы как бы лишаем их квартиры, — выпускник потянул даму с зонтиком прочь.

— Погоди-погоди Вася, это они для красного словца!

— Именно! Для красного словца! — Сергей закивал. Тут позвонили, по городскому. Сергей ответил:

— Моя фамилия Крук, — и повесил трубку. Засмеялся. Ему так понравилась выдумка, что он сразу набрал случайный номер и снова сказал:

— Моя фамилия Крук, — бросил трубку, ртом силясь удержать хохот.

— А вот в Корее с этим строго, — обронил Вася.

— В какой?

— В Северной.

— Ну там со всем строго. А с чем?

— В псевдонимами. Надо регистрировать в особом бюро.

— У меня есть один товарищ, так он пишет статьи в три газеты, и всё под разными фамилиями.

Пока Намахов рассказывал историю про товарища, председатель кооператива и его двойник прислушивались, приставив к стене по стакану, но как уловить за много этажей? Двойник председателя выглядит как подлинник, но был больнее, с какими-то красными язвочками под нижней губой и по всему подбородку спускаясь к шее. Пятый уже двойник, предыдущие все умерли, и всё начиналось с этих язвочек, затем проваливался бордовой ямой глаз, пучками лезли волосы. Двойника переставали слушаться ноги, он ползал по квартире и невнятно гундел, а председатель боялся, что соседи подумают, будто это он, председатель, ползает и гундит. Пуще всего опасался такого — двойник вылезет в окно, спустится по пожарной лестнице, она там рядом, и будет во дворе изображать из себя настоящего председателя. Хотя только настоящий носил кольцо с черепом и змейкой, выглядывающей из ока.

Это раздвоение случилось впервые после весеннего дня, мокрого, когда по апрельским лужам двора шагал начальник жэка — плотный, в пальто, с портфелем в руке. Поджав губы, он слушал, как Мурзымов вьется вокруг и твердит:

— Ни одной бумажки! А у вас? Всюду срач! А у меня в палисаднике скоро зацветут тюльпаны!

Однако начальник жэка шел дальше. Он, властитель сантехников, электриков, ниспосылатель благ. Поглядел на лужу, и она испарилась. Мурмызов хлопнул в ладоши. С дерева сорвался уцелевший еще с осени мрачный лист, слетел Мурмызову в раскрытую ладонь. Тот сжал пальцы. Разжал — и был зеленый лист.

Начальник улыбнулся, потом нахмурился. Лист пожелтел, затем стал высох и сморщился. Начальник топнул ногой. Подул сильный ветер, на доме закачались спутниковые тарелки.

— Хватит, хватит, не надо! — Мурмызов вытянул руку.

— То-то!

Глава 18

Василий с матерью купили квартиру у Димона. Вася начал по утрам бегать вокруг дома, для поддержания спортивной формы. Несколько раз обежит, по лестнице домой поднимется, и уже чувствует, как наполняется здоровьем. Потом — рюкзак за плечи, и в институт. Аспирант, а выглядит как первокурсник!

Как-то разговорились его матушка и Аня на лестнице. Тут-то и оказалось, что Василий подает надежды как прозаик. По старому адресу, соседом был один известный писатель, так вот он почитал васины рукописи и сказал:

— Если над ним поработать, то будет толк!

Тут Аня поведала, что ее муж — опытный редактор, и он мог бы на досуге почитать произведения Васи, с карандашом, кое-что подсказать, а может и того… Способствовать в продвижении в издательство!

Вечером явился Вася и принес несколько толстых распечаток, каждая перехваченная двумя скрепками.

— Марайте, — говорит.

— С удовольствием! — отвечает Сергей.

Ночью, сидя на кухне, он пожирал бутерброды с маслом и листал страницы. Вася, у себя дома, ворочался в кровати и не мог заснуть. Как оценят его повести?