Лунная пыль. Я, робот. Стальные пещеры

— Элизабет любила говорить намеками, чтобы создалось впечатление, будто у нее много единомышленников. Бывало, начнет: “На прошлом собрании…”, потом остановится и посмотрит на меня так, словно ей и хочется, чтобы я ее порасспрашивала, да боится, как бы не попасть из-за, меня в беду. Я, конечно, ни о чем не спрашивала. Не хотелось доставлять ей удовольствия. Короле говоря, когда мы поженились, Лайдж, все это прекратилось, пока…

Она замолчала.

— Продолжай же, Джесси, — подгонял ее Бейли.

— Помнишь, Лайдж, как мы с тобой повздорили? Ну, из-за Джезебел?

— Ну и что? — Он даже не сразу сообразил, что Джесси имеет в виду свое имя, а не говорит о ком-то другом.

Он повернулся к Р.Дэниелу и стал машинально оправдываться:

— Джезебел — полное имя Джесси. Она его не любит и не пользуется им.

Р.Дэниел серьезно кивнул, а Бейли подумал: “Господи, и этот еще на мою голову”.

— Меня это здорово взволновало, Лайдж, — продолжала Джесси. — В самом деле. Может, это и глупо, но твои слова не выходили у меня из головы. Ты сказал, что Джезебел была просто консервативной и отстаивала обычаи своих предков против странных обычаев пришельцев. В конце концов, меня тоже звали Джезебел, и я всегда…

Она замялась, подыскивая нужное слово, и Бейли подсказал ей:

— Отождествляла себя с ней?

— Вот-вот, — сказала она, но тут же замотала головой и опустила глаза. — Вернее, нет. Не в прямом смысле. В общем, ты помнишь, за кого я ее принимала. Я такой не была.

— Я знаю, Джесси. Не глупи.

— Я ломала над этим голову и потом решила, что сейчас все происходит так же, как было когда-то. То есть у нас, землян, были свои старые обычаи, но вот пришли космониты с массой новых обычаев и стали поддерживать то новое, до чего мы как-то добрели сами. Может быть, медиевисты все-таки правы. Может, нам и в самом деле стоит вернуться к старым добрым обычаям. Вот я и вернулась и нашла Элизабет.

— Ну, продолжай…

— Она сказала, что не знает, о чем я говорю, и что к тому же я — жена полицейского. Я возражала, что это, мол, к делу не относится, и наконец она согласилась поговорить с кем-то. А через месяц подошла ко мне и говорит, что все, мол, улажено и меня приняли. С тех пор я и хожу на их собрания.

Бейли грустно смотрел на нее.

— И ты не сказала мне ни слова.

— Прости меня, Лайдж, — дрожащим голосом сказала Джесси.

— Слезами горю не поможешь. Расскажи мне о собраниях. Прежде всего, где они проводились?

Им овладело какое-то тупое безразличие. Как ни старался он скрыть его от себя, горькая правда предстала перед ним во всей полноте. В каком-то смысле даже лучше, что с неопределенностью покончено.

— Здесь, — ответила Джесси.

— Здесь? В туннеле? Да ты что?

— Да, в туннеле. Поэтому мне так не хотелось сюда ехать. Правда, для встреч здесь идеальное место. Мы приходили…

— Сколько вас было?

— Трудно сказать. Человек шестьдесят—семьдесят. Сюда приносили раскладные стулья, напитки, еду, кто-нибудь произносил речь, чаще о том, как хорошо жилось прежде и как мы разделаемся с чудищами, то есть с роботами, да и космонитами тоже. И так каждый раз. Всем было скучно, но мы чувствовали себя ужасно важными. Мы давали разные клятвы, выдумывали тайные приветствия.

— И вас ни разу не прерывали? Ни служебные машины, ни пожарники?

— Ни разу.

— Это необычно, Илайдж? — вмешался Р. Дэниел.

— Пожалуй, нет, — задумчиво сказал Бейли. — Некоторыми боковыми проездами практически уже давно не пользуются. Правда, найти их мудреная штука… И это все, чем вы занимались на собраниях? Произносили речи да строили из себя конспираторов?

— Иногда еще пели песни. И, конечно, закусывали сандвичами, сок пили…

— В таком случае, — зло произнес Бейли, — чего ты устроила истерику?

Джесси заморгала глазами.

— Не сердись, Лайдж.

— Пожалуйста, — с необычайным терпением настаивал Бейли, — ответь на мой вопрос. Если все так безобидно, как ты говоришь, почему ты вдруг ударилась в панику?

— Я боялась за тебя, Лайдж. Почему ты не хочешь меня понять? Я ведь объяснила тебе…

— Нет, Джесси. Пока ты еще ничего не объяснила. Ты рассказала о ваших секретных сборищах с болтовней и песнопениями. А открытые демонстрации вы устраивали? Учиняли расправу над роботами? Устраивали беспорядки? Убивали людей?

— Никогда! Лайдж, да я бы сразу порвала с ними, как ты не понимаешь!

— В чем же тогда твое преступление? Почему ты завела речь о тюрьме?

— Дело в том… В общем, нам говорили, что когда-нибудь мы окажем давление на правительство. Мы организуем огромные забастовки, прекратим работать и вынудим правительство запретить роботов, а космонитов заставим убраться восвояси. Я думала, что дальше разговоров дело не пойдет, но потом произошла эта история с тобой и Р.Дэниелом. И вот теперь в туалетной я услышала: “Пора переходить к действиям”, и еще: “Надо проучить их как следует, надо сейчас же остановить вторжение роботов”. Они не знали, что речь идет о тебе. А я сразу это поняла.

Ее голос прервался.

— Ну, успокойся, — сказал Бейли уже не так строго, — ты же видишь: ничего не произошло. Все это одна болтовня.