Лунная пыль (СИ)

– Серёжа, – раздалось из кухни, – Подойди на минутку сюда, мне нужна твоя помощь!

– Иду! – сжав монеты в кулаке, Сергей зашагал прочь.

Жена ему келейно сказала:

– Миша рассказывал, что у них папа профессор, доктор наук, а дедушка – академик-лингвист!

– Вот это да!

– Ты прояви в разговоре, между прочим, широкие познания в этой области.

– Да. Только ты мне подыграй.

– Идем тогда к ним.

Появились обое, присели.

– Скоро суфле будет готово! – объявила Анечка.

– Хорошо бы, – Василий завозил ножом, кругами, по тарелке, – А то я уже изголодался. Говорил, надо было ко мне в гараж на шашлыки!

– И не думайте! Мое суфле лучше! – Анечка пулеметом захихикала.

– Вы конечно же знаете, – сказал неторопливо Сергей, – Что жвачка, жевательная резинка, будет по-английский баббл гам.

– Знаем, да, – кивнула Полина.

– Но... На одном из других иностранных языков... Это будет... Кау... Гумми! – Сергей поднял палец вверх.

– Гумми? – удивилась Анечка.

– Да, представьте себе! – подтвердил Сергей.

– Кау гумми, кау гумми, – повторила Полина, – Эти слова заставляют мое тело ритмически двигаться.

– А меня они вдохновили на песню, – сказал Миша, – Пойду напишу!

Снял со стены гитару и отправился в туалет, присел там на край ванны, стал искать аккорды.

– Наш дедушка, известный лингвист, – Василий отвлекся, перестал грызть край тарелки, – Он тоже знает подобные слова.

– Да, у него их полная книжка! – добавила Полина.

– Кау... Гумми! – всё еще важничал Сергей, но чувствовал, что корона падает. Миша понял, и попытался спасти его, спросив из туалета:

– Как там, папа... Кау... Гумми?

– Гумми!

Донеслось яростное бренчание и пение:

– Кау гумми кау гумми...

– Это уже не модно, – сказала Полина.

– А что модно?

– Модно слово гып.

– Я использую это слово, – как само собой разумеется, согласился Сергей.

На кухне со страшным грохотом попадала посуда.

Как-то сидели вечером на диване, смотрели ящик. В нем была прорезана дыра, где проглядывали пластилиновые люди, освещенные лампочкой. Вдруг Сергей спросил у жены:

– А как ты думаешь, вода в каком из наших кранов наваристей?

– Не знаю, – но подумав, Аня сказала, – Знаешь, наверное в ванной наваристей.

– Я тоже так считаю, – согласился Сергей.

Вскоре после этого разговора у Миши и был день рождения, и с утра еще приехала мать Анечки, Марта Борисовна, помогать в готовке. Сергей пришел на кухню и обратился к теще загадочно:

– А вы не знаете наверное про наш секрет.

Марта Борисовна заулыбалась:

– Вы с доцей ждете прибавления?

– Нет. Вот скажите, в каком кране у нас вода наваристей? – и предупредил жену, – Цыц! Не подсказывай!

– Нууу, – протянула Марта Борисовна, – В каком кране наваристей? Я даже не знаю. Я всегда набираю тут, в кухне, мне кажется всюду одинаковая вода.

– Не одинаковая! – возразил Сергей, – В ванной она наваристей!

– Да! – подтвердила Анечка.

...Пикусы, услышав грохот посуды, оживились. Полина встала:

– Я пойду! У нас гости! Я забыла!

Василий полез под стол и замычал, а потом стал хохотать. Миша протянул вперед руки:

– Полина!

Та покраснела и выпалила:

– Вы все тут ненормальные! У меня от вас...

И не договорила. Из кухни вышла Марта Борисовна с важными словами:

– Вы злоупотребляете гостеприимством этого дома. Прошу вас покинуть его.

– Я работаю в НПО «Квазар», – вдруг сказал Сергей.

Лет десять назад, пятый витаминный цех. Стеллажи, столы с булькающими колбами, сверкающие чаны – в них плещется разноцветное варево. Тогда-то Намахов и провитаминился по полной. Ходил, излучая здоровье. Дарил здоровье другим, обыкновенным касанием. Врачевал. Дотронется до сухого дерева – на нем сразу набухают зеленые почки и распускаются.

А потом «Квазар» уничтожили спецслужбы, или конкуренты, фармакологическая корпорация, потому что это ведь невыгодно. Пожар на пятом витаминном. Обвиняют Намахова.

– Я не виноват! – заслоняется он руками.

Всегда жертва. Потому и пришлось в свое время съехать с района Монтажника. Соседи на Намаховых ополчились. Сергей с семьей три дня прятался на близлежащем Байковом кладбище, потом вернулся и увидел на своей калитке угрожающую записку, начертанную красным фломастером.

Намаховы посовещались. И стали укладывать чемоданы. Сидели на чемоданах, пока не продали дом. Взамен купили двушку в дальнем, спальном районе. Но всё равно тянуло на родину. Да и дядя остался на соседнем холме Ширмы, через пруды.

12

Уже с вечера внезапно повалил снег, и ночью Сергей вскакивал с постели, подходил к окну и вглядывался. В четыре утра сообщил домашним:

– Смотаюсь-ка на улицу Потехина, буду торить путь. Миш, со мной?

– Не батя, у меня рано пары!

– Тебя же исключили?

– А я всё равно хожу.

– Ну как знаешь.

Оделся потеплее и отправился пешком через весь город на Потехина. Миша догнал отца:

– Я с тобой.

– Добро!

К пяти они были на месте. След в след, заложив руки за спины, шагали по немеряным синеватым сугробам. Сухой снег распадался пылью.

– Жаль что Мякина с нами нет, – вздохнул Сергей, – Мы бы с ним сейчас... Чухи-чухи, чухи-чухи.

– Так давай его позовем?

– А я телефона не знаю.

– А не надо.

Миша достал мобилку и, ничего не нажимая, стал в нее кричать: