Лунная пыль (СИ)

– Алло! Девушка! Соедините с Мякиным! Мя-кин его фамилия, знаменитый писатель.

– Постмодернист! – добавил Сергей.

– Знаменитый писатель-постмодернист! Алло! Алло!

Сергей тоже стал кричать в трубку:

– Алло! Мякина, да, Мякина!

– Алло! Алло!

В окнах домов один за другим зажигались окна.

– Постой, – Сергей хлопнул себя по лбу, – Я же забыл! Погиб Мякин!

– Как?

– Темная история! Потом как-нибудь расскажу. Я француз Сапажу!

Они продолжили торить путь, и так до утра. Потом, уставшие, вернулись домой, и Сергей лег спать до полудня, а Миша сел в туалете подбирать аккорды.

Проснувшись, Сергей взял кулек с собравшимся за неделю жеваным хлебом и отправился в магазин. Посреди пустыря стоял железный киоск с дверкой. Внутри было холодно, за прилавком мерзла продавщица в свитере и зеленом фартуке. Намахов раскрыл кулек и показал ей:

– Жеваный хлеб купить не желаете?

– Это что? – заглянула, – Нет!

– Может быть, у вас уже есть поставщик? Сколько вы ему платите? Я продам дешевле.

– Вы что, сумасшедший?

– Я стараюсь зарабатывать как могу, мне семью кормить надо! Сын – бедный студент, жену зовут Могута.

Продавщица протянула ему круглый леденец на пластмассовой палочке:

– Вот вам, уходите только.

– Вы от меня так просто не отделаетесь! – закричал Намахов, – Я буду жаловаться на вас в общество...

Тут его похлопали сзади по плечу. Сергей обернулся. Перед ним пожилой дядька, с красным и гладким лицом. Два круглых глаза под мохнатыми, чернейшими бровями. Какой-то горбатый нос. Ярмарочный колдун из Гоголя.

– Жеваный хлеб продаете? – спросил он Намахова.

– Да.

– Я куплю весь.

13

Вечером Сергей решил отправиться в гости к солидному соседу Панкратову, этажом выше. Познакомиться. То всё здоровались, Сергей зазывал его на чай с маслом, говорил – заходите, давайте чайку попьем с маслицем, а Панкратов воодушевленно кивал. И вот сегодня Сергей стал шарить по кухне, повторяя:

– Где же спички?

Хотя спички лежали на самом виду. Но ни Аня, ни Миша не подсказали. Они знали, зачем. Сергей сказал уставшим голосом:

– Пойду по соседям одалживать спички.

Накинув в коридоре на плечи курточку, подмигнул:

– На разведку!

Панкратова он застал дома врасплох, тот был зачумленный, верно спал. А ведь у него дача, что же он туда не поехал, не возится в саду? Самая пора. Потом зимой спасибо скажет. Всё своё – огурчики, всякие там грушки-яблочки.

– Вот как хорошо, что вы не на даче, – и Сергей без приглашения зашел.

– Да. А что?

– Спички кончились! – Намахов развел руками. Хозяин, видно, не понимал, поэтому Сергей пояснил:

– Не дадите хотя б пару штук?

– Да я вам целый коробок. Пройдите, – Панкратов указал на кухню. Пока он там поворачивался, отодвигал ящик, поворачивался обратно, Намахов был уже в комнате и цепким взглядом водил по отзеркаленным полкам серванта.

– Это у вас что? – спросил Сергей у вошедшего Панкратова о камне цвета колбасы, лежащем на салфетке среди прозрачных блюдец и рюмочек.

– Полевой шпат.

– Я возьму, снесу в краеведческий музей, – Намахов стал отодвигать стекло полки.

– Как это?

– Музеи нищают, острый дефицит фондов. Экспонаты разворованы и разрушены временем.

Панкратов перехватил его руку, потянувшуюся за камнем:

– Так пойдите в поле и найдите себе шпат!

– Зачем? У вас он уже есть. Кто на него тут смотрит, какую пользу он приносит обществу? А в музее его положат под витрину, подпишут как надо, и так и на латыни. Народ, ходи, образовывайся!

– Уберите руку от моего шпата, – Панкратов уже обозлился.

– Вы знаете Зуева?

– Нет. Кто такой Зуев?

– Не важно. Он не спортсмен, а я спортсмен. Так вот у него не было против меня никаких шансов. И вы не тоже спортсмен, и тоже против меня ничто, я вас в скручу в бараний рог, если что. Позвольте мне забрать камень. Мы в музее припишем – пожертвовал такой-то. Я прослежу, чтобы вас указали.

На улице Заквасина стоит коммерческий ларек. Ничего там больше нет, только кусты, закрытые ржавые гаражи под снос, и этот киоск, с вековыми батончиками и отсыревшими пачками сигарет за витриной. Во время гонений на лишайники, работал там Иван Зуев, частный предприниматель. Начал деятельность свою он с того, что нашел яблоко, вытер об рубашку, продал яблоко, и так постепенно обзавелся торговым ларьком. И к нему повадился ходить Намахов, покупать в обеденный перерыв пакетик соку с соломинкой. Через весь город добирался. У Зуева, дескать, сок особый, такого вкусного нигде более в Киеве не сыщешь.

Если Зуев прятался, приседал под прилавок, Намахов колотил в железную дверь, стучал костяшками пальцев по стеклам, выл и катался в судорогах по асфальту, брызжа окрест белопенной слюной.

– Соку! – вздувались на шее жилы, а руки вытягивались вдоль туловища, сжав кулаки. И снова его колотит, колотит!

Зуев вздумал перевезти киоск в другое место, но тот врос в землю и не поддался. Я, говорит, призван Сергея Намахова соком обеспечивать, поэтому не сдвинусь даже. И чтоб всегда сок был в наличии!

История про шпат закончилась репортажем на телевидении. Намахов говорил в камеру:

– Я знаю этого Панкратова, хороший вроде мужик.