Лунная радуга

– Ладно, туристы, – прохрипел Берт, – поднимайтесь сюда, я опущу вам другую кабину. Никак я не думал, что в день Большого родео кому-нибудь вообще придет в голову лазить в каньон!

– И я удивлен, что сегодня ты не в Копсфорте.

– Черта с два! Механиков на канатке трое, а дежурить выпало мне. С тех пор как здесь гробанулся тот ненормальный мотоциклист, власти города учредили дежурство даже по праздникам. Эти умники полагают, будто мне под силу угнаться на своей хромой ноге за мотокретинами!

Берт был явно не в духе, и Нортон решил промолчать.

Он и Ник осторожно взобрались по доломитовым глыбам на полуразрушенную террасу, прошли под «канатку» и влезли в спущенную для них кабину. Кабина взлетела вверх и пошла, поскрипывая, вдоль каната. Ник встревоженно вертел головой. Нортон разглядывал с высоты путь, которым съехал сюда, чтобы выручить малыша и убить Голиафа…

– Дэв, ты будешь выступать на родео? – спросил Ник.

– Нет.

– Почему? Ты бы их всех запросто победил.

– Вот поэтому мне и нельзя. Если мы заранее знаем, что я могу их запросто победить, то моя победа будет нечестной. Ведь правда?

– Правда… Но очень хочется, чтобы ты стал чемпионом Большого родео.

– Зачем? Чтобы тебе можно было хвастать перед мальчишками, что с чемпионом Большого родео ты на короткой ноге? Обойдешься.

– Обойдусь. – Ник тяжело вздохнул. – А ты подаришь мне еще одну поющую палочку?

– А где та, которую я тебе… на прошлой неделе?

– У меня взял ее Гед.

– А зачем ты отдал?

– Он мне обещал подарить акваланг.

– Ясно… И больше ты палочку эту не видел?

– Нет. Он сказал, что берет ее на не… неопределенный срок. Это на сколько, значит?

– Это значит – почти насовсем.

– Плохо… – проговорил Ник. – Ты не обижайся, Дэв. Я, конечно, виноват. Ведь ты говорил, чтобы я этой палочной перед взрослыми не хвастался… А я опять похвастался. Я и сам не знаю, почему у меня так всегда получается…

– Хвастовство – самый большой твой недостаток. А кому еще, кроме Геда, ты хвастался? Отцу? Матери?

– Да… Но мама не захотела смотреть и сказала, чтобы я не лез к ней со всякой чепухой. Папа посмотрел и сказал, что всякие такие штуки ему давно уже знакомы. Что ему приходилось видеть телеприемники даже в собачьих ошейниках. А Гед когда посмотрел, то сказал, что подарит мне акваланг, если я ему расскажу, как ты сумел это сделать. Но я ведь не знаю, что ты с ней сделал. Когда я принес тебе палочку, ты просто покрутил ее в руках, потер ладонями, и она стала петь и показывать… Ты не обижайся, Дэв, ладно? Мне очень хотелось акваланг. Теперь вот ни палочки, ни акваланга.

– Понятно… Ладно, ты не горюй. Будет тебе акваланг. Но с одним условием… Впрочем, с двумя. Плавать только со взрослыми. Элекаров не угонять. Слово даешь?

– Честное космодесантское!

– И хвастать больше не будешь?

– Я постараюсь…

– Постарайся. Ну вот и приехали. Вылезай.

Смотровую площадку заливало солнце. Здесь было тепло. Нортон, щурясь, взглянул на шоссе, увидел вынырнувшую на спуск лимонно-желтую машину и узнал элекар Генри… Так, значит, Гед пораскинул мозгами и догадался, что на Бизоньи озера Ник не поедет. У этого малыша догадливый дядюшка…

– Ну, чего стоишь? – сказал он Нику. – Беги встречай дядю.

Ник побрел. С оглядками, неуверенно.

– Беги, беги! Пусть дядя увидит, что с тобой ничего не случилось, и хоть немного убавит скорость.

Ник побежал.

Звеня ключами, прихрамывая, подошел Берт. Рубаха небрежно распахнута на загорелой костистой груди. Лицо у него было крупное, мятое и небритое. Серебрилась щетина. Он посмотрел на шоссе, кивнул и спросил:

– Вроде бы Генри несется?

– Нет. Машина его, но едет не он.

– Нервное сегодня утро… Малец-то чей?

– Сын Бена. А в машине – дядя мальца, брат Бена по имени Гед.

– Приезжий, значит? Что-то не знаю такого… – Берт снова взглянул на шоссе и кивнул: – Встретились родственнички, разговаривают.

– Пусть поговорят. Им есть о чем… Малыш утопил дядин элекар.

– Шустрый малец!

– Хороший мальчишка. Но чересчур отважный.

– Пороть надо, – заявил Берт. – Не мальчишку пороть, а мать его. Да и отцу не мешало бы всыпать. Знаю я эту семейку…

Нортон не стал возражать. Берт посмотрел на него и сказал:

– А ты меня сегодня здорово пугнул. Гляжу в окно и гадаю: кого это черти несут на белом элекаре? Из дома вышел – исчез элекар!.. Но слышу: треск стоит на тропе сумасшедших. И катушки на месте не видно, только пыль вьется. У меня все внутри так и оборвалось. Ну, думаю, кто-то в расселину рухнулся… Поковылял туда, спустился к самой расселине – нет нигде элекара!.. Я прямо обалдел. Ты что, по воздуху ее перепрыгнул, щель эту?

– Почему же по воздуху. А мост?

– Но ведь там на четырех колесах не…

– На четырех, конечно, нельзя, на двух можно.

– С ума сойти!.. А дальше?

– Дальше… Да, пришлось и по воздуху. Когда выбора нет, и по воздуху прыгнешь.

– Ловок… Рассказать кому – не поверят.

– А ты не рассказывай, – посоветовал Нортон.

– И в мыслях не было. Мне моя репутация дороже. – Берт поковылял к дому. Приостановился, бросил через плечо: – Кофе готов. Заходи, позавтракаем.

– Спасибо, зайду.