Лунная радуга(дилогия)

Затея, как показалось на первых порах,себя оправдала: механический мамонт, уволакивая свой невероятный шлейф, тяжело вылез на Плоскогорье и с упорством железного идиота стал ломиться сквозь кучи камней и клубы поднятой пыли и жгуты ослепительно синих разрядов и фейерверочные россыпи искр и дымные столбы света направленных сверху прожекторов эскадрильи специально для этого случая роскошно иллюминированных катеров. Вслед за ним, осмелев, поползла самоходная установка с какой-то аппаратурой; экипаж– водитель я оператор. Водителем самоходки был Аймо Зотто, по прозвищу Канарейка– любимец отряда «Меркьюри рэйнджерс»,самый веселый десантник из всех десантников-весельчаков, каких только можно припомнить,– я его убила шаровая молния…Не хочется вспоминать,до чего он был скрюченный, страшный, этот Аймо, когда его принесли в бункер и неизвестно зачем уложили на стол походной операционной. Такого рода внезапности всегда болезненно бьют по нервам.И особенно сильно, если ты в непонятном для самого себя качестве представителя штаба с головой ныряешь в горячий котел незнакомой тебе обстановки едва ли не прямо с трапа доставившего тебя в этот ад межпланетного корабля и сперва, пытаясь сосредоточиться на изучении орбитальных снимков и карт проклятого Плоскогорья,слушаешь через полуоткрытую дверь звон гитары, смех и песни Аймо,а потом помогаешь вытаскивать из скафандра его неподвижное тело, и какой-то дурак самодовольно-траурным баритоном тебе говорит: «Вот так, Нортон, мы здесь и живем, здесь тебе не Юпитер, и ты, должно быть, у нас не задержишься…» А те, кто умнее, сжав челюсти, не говорят ничего, и это еще хуже… Да, он сразу невзлюбил Меркурий. Однако, насколько Меркурий был для него предпочтительнее Юпитера, знал об этом он один и ни перед кем не собирался отчитываться.

Он не мог найти себе места,пока не уснули ошеломленные несчастьем люди; потребности спать он не испытывал и, не зная, куда себя деть, молча сидел в скафандровом отсеке рядом с дежурным, который, как все, был чрезвычайно подавлен случившимся и почти с испугом поглядывал голубыми, как земное небо, глазами то на гитару Аймо,во на безмолвного представителя штаба. Гитара Аймо стояла кверху грифом в нише,где должен был висеть скафандр. Дежурный был молод и полушепотом объяснил,что Аймо не расставался с гитарой до самого входа в шлюз и всегда оставлял ее здесь,чтобы сразу взять в руки, как только вытаскивал их из скафандра. Си не ответил. Дежурный (верно, задетый его равнодушием) тоже умолк.Но это не было равнодушием. Просто он не привык обсуждать очевидные вещи. И кроме того,хотелось хоть на минуту забыть веселого человека Аймо Канарейку, его коричневое лицо, смеющийся рот, коричневые руки с розовыми ладонями. Недавняя веселость Аймо выглядела неуместно,как улыбка на губах убитого хищником гладиатора.Он очень надеялся, что не Аймо предлагал сегодня Людмиле Бакулиной руку и сердце…Да, в наш респектабельный век все это напоминает бон гладиаторов.С той только разницей,что,когда впереди падает твой товарищ, ты испытываешь стыд оттого, что позволил упасть ему вместо тебя. Вот ведь в чем штука…

Он встал, подошел к стеллажам, где находилось десантное снаряжение, выбрал рейд-рюкзак средних размеров.Проверил работу выводного клапана: в подставленную ладонь выпало несколько тонких пластмассовых дисков– рейд-вешек. Диски вспыхнули пурпурно-красным огнем. Он вообразил себе светящуюся цепочку «кровавых следов», которая будет тянуться за ним– далеко ли?– в опасную зону,помрачнел, но, отгоняя тревогу, подумал, прикинув на глаз объем рюкзака: километров на двадцать этого хватит. Потом он невольно продемонстрировал дежурному,с каким проворством мощно упаковаться в скафандр, не пользуясь посторонней помощью,– навык, выработанный практикой в условиях невесомости.

Трудно сказать,на что он надеялся.На болевые спазмы в висках, возникавшие, как он не раз убеждался,когда ему доводилось бывать поблизости от высоковольтных источников напряжения? На интуицию, которой в последнее время стал доверять больше, чем показаниям точной аппаратуры?Аппаратура пока не сумела обезопасить людей на дьявольском Плоскогорье… Ошарашенный его приготовлениями дежурный спросил: «А…как же насчет разрешения командира?» Он тщательно укрепил рейд-рюкзак на спине,соединил кабель от клапана с коммутационной системой скафандра, ответил: «Нет нужды в таком разрешении. Я представитель экспертной группы штаба отряда, и мои действия командиру группы «Мангуст» неподконтрольны. Других вопросов нет?» Других вопросов не было, но лицо у дежурного было очень расстроенное. Он попрощался с дежурным взмахом руки– по пути рука привычно захлопнула стекло гермошлема – и вышел в шлюз.