Лунная Ведьма, Король-Паук

О том, что надвигается война, и не та, что сейчас, что жизненно важно, чтобы Север одержал верх. Этот последний безумный Король из рода королей-безумцев Юга, возможно, самый безумный, потому что замыслил править всеми королевствами. Но, возможно, он не настолько и безумен. Может показаться безрассудным, но угроза надвигается не с Юга, не с Севера и не с Востока, а с Запада. Огонь, мор, погибель и рабство грядут с моря, и никто, даже самые великие старейшины, жрецы фетишей и йереволо, не видал такого. Но он увидел это третьим оком. Только одно объединенное королевство, только один сильный Король, не безумец и не кровожадное исчадие, способен изменить то, что узрел он. И Аеси оставляет меня с гаснущим эхом своего голоса, погребенную глубоко в земной толще.

Красное озеро. Когда я наконец продираюсь обратно наверх, вокруг уже утро. Земля засосала меня утренней порой, значит, прошли уже сутки. Мою лошадь Аеси брать не стал, вероятно, полагая, что из земли мне уже не выбраться. Я не знаю, куда двигаться и куда смотреть; понятно только, что впереди Красное озеро. Добравшись туда, я вижу солдат Лиссисоло, всего человек десять или двенадцать; все они находятся на мыске, опоясанном рекой – место, которое здесь называют Черепом. Один из воинов держит на руках ее сына, а отделенные изгибом озера, стоят Следопыт и Ишологу. Даже не знаю, на что я смотрю – видимо, на какую-то драму без звука. Ишологу простирает крылья, а мальчик рвется к нему из более сильных удерживающих его рук. Он хочет к Ишологу и визжит как резаный – это слышно даже мне. О чем они там говорят, непонятно. Тут солдат, держащий мальчика, снимает шлем, и я потрясенно узнаю Леопарда. О нем я раздумывала больше всего; ведь если Следопыт не винил его в том, что произошло, тогда он наверняка казнился обо всем сам. Тут мальчик вырывается, и Леопард бросается за ним. Но летят два копья, и оба вонзаются ему в грудь. Сзади выходит Аеси, по своей, похоже, всегдашней привычке. Следопыт выкрикивает имя Леопарда, бросается в воду и отчаянно плывет, стремясь его настичь, пока не подхватило течение. Аеси – всё, видимо, делается с его легкой руки – спокойно стоит, но солдаты вокруг беспричинно валятся наземь. Следопыт рыдает над своим кошаком, который, кажется, всё еще жив.

Малыш подбегает к Ишологу. Все сейчас так увлечены – Ишологу стоит в обнимку с мальцом, Аеси расхаживает, проверяя, действительно ли мертвы солдаты, что никто не замечает, как подхожу я. Следопыт всё так и нянчит Леопарда, целуя в лоб и жарко твердя, что он его самая большая любовь, единственный, и нет никого ближе. Леопард отвечает, что если бы он любил кого-то так сильно, как свой хер, то этой любви хватило бы заполнить весь мир. «Больше было б уже и не надо», – произносит он и умирает на полусмешке. Ишологу оборачивается, и тут я впервые вижу, что это змей Найка. Меня так и подмывает спросить, а где же Нсака Не Вампи, где моя праправнучка, но теперь он Ишологу, и ответ стоит в его глазах. Между тем гляньте на этого мальчонку. Он измаянно припадает Найке к груди, тыкаясь носом словно ягненок, но примеряясь к соску, чтобы в него впиться. При этом вид у него такой, будто он целый год томился в заребе[52]. Найка болезненно морщится, но улыбка не сходит с его губ. Он крепче обхватывает мальчика руками и с тяжелым хлопаньем крыльев взлетает. Видя, что они в воздухе, мальчик перестает посасывать и склабится черно-красными губами. Еще один взмах крыльев – и тут их обоих поражает извилистый, толстенный жгут молнии. Земля вздрагивает и сбивает меня с ног. Молния словно застывает, напряженно дрожа, и обрушивает на них всю свою грозную силу. Найка намертво сжимает брыкающееся и орущее дитя, пока оба не вспыхивают ярчайшим пламенем, взрыв которого не оставляет ничего, кроме тающего дыма. Следопыт внизу всё еще тихо хнычет.

Чья-то рука хватает меня сзади за шею.

– Это уже третий раз, когда ты вот так хватаешься, – говорю я Аеси.

– В самом деле? Что же случилось в первый раз?

– Интереснее, что было во второй.

– Ну так скажи, – говорит он.

– Второй – это когда я вспоминаю, что ты единственный, к кому мне нужно первым делом прикоснуться.

– Прикоснуться, чтобы что…

Я даже не оглядываюсь. Шутка ли, заниматься этим уже больше ста лет. Сначала громкий хлопок в его левом глазу, затем в правом. Он слишком потрясен, чтобы что-то предпринять, к тому же у него лопается правое ухо. Не успевает он и вскрикнуть, как набухает и лопается его язык. Теперь он отдергивает руку, стремясь убраться от меня подальше. Я так и не оборачиваюсь, когда лопается его затылок и он падает. Не знаю почему, но я всё равно не поворачиваюсь. «Вот и правильно», – говорит голос, звучащий как мой. Обернешься и увидишь, что это не тот пик, за которым ты сюда шла в ожидании; что его труп не даст тебе ни граном больше, чем когда ты его прикончила в прошлый раз. Что это ничего не замыкает и ничего не завершает, так как смерть – это лишь начало его убиения.