Лунная заводь

Ее хлыст метнулся к столу и откатился назад, обернувшись вокруг его плеча с нежностью, эквивалентной ласке. Кожаный дневник упал к его ногам.

— Никакого выбора… не было…

— Она знает, — сказал он ей. — Сериза знает.

— Скажи Софи… так жаль…

— Скажу.

Она сжала его руку.

— Убей меня… пожалуйста… чтобы Сери… не пришлось…

Нож в его руках казался тяжелым, словно налитым свинцом. Он поднял его.

Она улыбнулась. Ее хрупкое лицо с острыми костями, впалые щеки, глаза, утопающие в боли — все это было освещено, объединено и преображено этой слабой улыбкой, ставшей сияющей и неподвластной времени. Уильям знал, что будет помнить ее до самой смерти.

Он замахнулся. Лезвие чисто рассекло ее плоть. Ее голова упала на пол и покатилась, выпустив поток крови из обрубка шеи. Она стала выплескиваться на половицы, и корни потянулись к ней. Пузырьки накачивались, всасывая жидкость в каннибальском цикле, в то время как кровь продолжала течь из раны.

Уильям поднял дневник с пола.

Ее голова лежала на боку. Она все еще улыбалась, и ее голубые глаза смотрели на него.

— Спасибо, — прошептали бескровные губы.

Пыльца забила его легкие, лишая сил. Уильям поднялся на ноги и поплелся к двери, полуслепой, спотыкающийся, измученный и слабый. Его рука нашла ручку, и он налег на нее всем своим весом. Она сдалась перед ним, и он рухнул в коридор. Прохладная гладкость деревянного пола ударила его по щеке.

Дверь.

Уильям с трудом поднялся, закрыл ее и привалился к ней спиной. Легкие горели огнем. Последние облачка пыльцы кружились вокруг него.

Уильям сосредоточился на том, как поднимается и опускается его грудь. Его руки сами раскрыли дневник. Длинные полосы рукописного шрифта выстроились вдоль страниц, размываясь перед глазами. Он вытер последние слезы с глаз и поднес дневник так близко, что страницы почти касались его носа.

R1DP6WR12DC18HF1CW6BY12WW18BS3VL9S R1DP6WG12E 5aba 1abaa

Тарабарщина. Нет, не тарабарщина, а шифр.

Быстрое стаккато шагов эхом разнеслось по коридору. Он опустил руку и положил дневник на ногу.

Из-за угла показалась Сериза, за ней Ричард. Она бросилась к нему.

— Ты ранен?

Уильям покачал головой и попытался сказать ей, что с ним все в порядке, но слова не шли с языка. Он передал дневник ей в руки. На ее лице медленно проступило понимание. Она смертельно побледнела и попыталась протиснуться мимо него.

— Впусти меня.

— Нет, — прохрипел он. Его голос наконец заработал.

— Мне надо увидеть ее!

— Нет. Она этого не хотела. Все кончено.

Ричард схватил ее за плечи.

— Он прав. Дело сделано.

— Дайте мне увидеть мою мать!

Она отпрянула от него, но Ричард удержал ее.

— Все кончено. Все кончено, и теперь она отдыхает. Не порть свои воспоминания. Запомни ее такой, какой она была. Прекрати. Давай выведем Уильяма на свежий воздух.

Сериза ничего не ответила. Ее плечи поникли. Она сглотнула и просунула свое плечо под его правую руку, в то время как Ричард потянул его вверх. Рука Серизы обвилась вокруг талии Уильяма. Он хотел было сказать ей, что не так уж слаб, но вместо этого оперся на нее и позволил вывести себя из дома на солнечный свет.

ОНИ подожгли дом. Он горел, как погребальный костер, изрыгая в воздух густой едкий дым. Пламя с громким треском пожирало старые доски, ползло по стенам, выдавливало стекла теплицы, пока растения Посада шипели и выли, когда огонь впивался зубами в их зеленую плоть. Никто не пришел, чтобы остановить пламя, и даже если бы они это сделали, огонь распространился слишком далеко и слишком быстро.

Сериза отказалась уходить. Уильям сел рядом с ней. Он чувствовал ее острую боль. Он ничего не мог сделать, кроме как сесть рядом с ней. Она не плакала. Она не бредила. Она просто сидела, излучая горе и ярость.

Вскоре все сооружения были поглощены, превратившись в простой скелет из камня и дерева, окутанные плащом жара. Она сидела на краю поляны, читая дневник в свете бушующего пламени, пока крыша не рухнула с громовым треском древних опорных балок, разбрызгивая повсюду пылающие искры, пугая лошадей и заставляя их обоих отступить от жара.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

УИЛЬЯМ откинулся на спинку кресла и еще глубже погрузился в уютную мягкость библиотечного кресла Маров. Паук исчез. Ушел куда-то в Трясину. Все зависело от этого проклятого дневника. Он должен был подсказать ему, куда отправился Паук, и что ему нужно от Серизы. Вот только эта чертова штука была зашифрована.

Сериза заняла место у окна с дневником, ручкой и бумагой в руках.

Библиотека была переполнена. Мары продолжали входить и выходить, излучая беспокойство. Уильям стиснул зубы. Скопившееся напряжение заставляло его нервничать. В углу задумчиво сидел Кальдар с бокалом вина. Он, Ричард и Эриан сидели у двери, как три сторожевых пса.

Уильям продолжал прокручивать этот набор букв и цифр в голове. Он запомнил полторы страницы кода. Дневник был зашифрован, он был в этом уверен. В коде была своя закономерность. Во-первых, цифры шли последовательно.

R1DP6WR12DC18HF1CW6BY12WW18BS3VL9S R1DP6WG12E