Лунное дитя

Гейтс следил за танцором, раскрыв рот; танец этого человека многое открыл ему. Он ощутил ток первобытных космических энергий под флером суетного человеческого бытия, увидел опьяняющий блеск звезд в слепой пустоте Пространства. И тут — вдруг — брат Онофрио остановился как вкопанный; голос его оборвался Молчанием еще более страшным, чем слова; длинный меч замер в жуткой неподвижности, словно луч убийственного света, направленный прямо на колокольню.

Тут Гейтс наконец с ошеломляющей ясностью понял, что именно он был во всех смыслах целью этого танца; его мозг его начал лихорадочно работать. Неужели он дал загипнотизировать себя этим блеском металла? Но думать как следует он уже не мог. Свет вдруг померк перед его глазами. Машинально ухватившись покрепче за перила он медленно, точно во сне, перевалился через них пролетев добрую сотню футов, упал вниз головой прямо на мостовую.

Брат Онофрио на террасе замка начал новый танец-Танец Победы, и на этот раз его «марсианская спираль была исполнена торжества. Теперь в его пляске полись элементы, говорившие о радости любви — той мой любви, которая с начала времен встречала вернувшихся домой воинов.

Глава XIII О ХОДЕ ВЕЛИКОГО ЭКСПЕРИМЕНТА И НЕМНОГО О НАШИХ ДРУЗЬЯХ, С КОТОРЫМИ МЫ РАССТАЛИСЬ В ПАРИЖЕ И НАЧАЛИ БЕСПОКОИТЬСЯ, ЧТО ОТ НИХ НЕТ ВЕСТЕЙ

В начале января Сирил Грей получил письмо от лорда Энтони Боулинга.