Лунное дитя

– Хорошо, потому что на заправке я встретилась с соседкой. Она видела, что мы вместе ехали в машине. Когда она спросила, кто ты, я сказала, что ты моя внучка и теперь живешь со мной. – Шерон обхватила руками чашку. – Просто сорвалось с языка. Забавно, но ее устроило это объяснение и больше она не задавала вопросов.

– Я сказала Альберту, что живу с бабушкой, – призналась Ники. – Объяснять, как обстоят дела на самом деле, слишком сложно, и я не хотела углубляться в эту тему.

Она уже давно поняла, что ей лучше не говорить, что она приемный ребенок. Люди либо начинали задавать слишком много вопросов, либо демонстрировали жалость. И жалость была гораздо хуже. Ники не хотела, чтобы люди смотрели на нее свысока. А особенно ей не хотелось, чтобы на ней было клеймо приемного ребенка.

Она ведь не виновата в том, что попала под опеку. У них с мамой все было в порядке, и это могло продолжаться бесконечно. Да, мама была наркоманкой, часто им было нечего есть и приходилось часто переезжать, потому что им нечем было платить за квартиру. Но Ники знала, что она любит ее. И всегда находила способы прожить еще неделю. Она была их связующим звеном.

А потом, когда ей исполнилось двенадцать, их глупая соседка, миссис Вашингтон, позвонила в полицию, и на них завели дело. Женщина из Службы защиты детей сказала, что Ники не должна вести себя как взрослая, что система предоставит ее матери необходимую помощь и в конце концов они снова встретятся.

После этого Ники отправили жить к незнакомым людям, а мама умерла от передозировки.

Если бы Ники была с ней, этого бы не случилось. Она смогла бы это предотвратить.

И потом, друзья и члены семьи постоянно исчезали из ее жизни. Судя по тому, что она в последний раз слышала об отце, он сидел в тюрьме. Даже если бы он был на свободе, она не стала бы его искать: Ники мало о нем знала, но помнила, что он был не очень хорошим человеком. Все родственники знали, что с ней делать, но никто не хотел ее воспитывать. Один из ее родственников сказал, что возьмет ее к себе, пока ему будут платить деньги за ее содержание, но ему не позволили взять ее к себе из-за криминального прошлого. Тогда случившееся ее расстроило, хотя в итоге оказалось, что это было к лучшему.

– Значит, решено, – сказала Шерон. – Для всех ты – моя внучка, а я – твоя бабушка.

– Но если вы не против, я все равно буду звать вас Шерон.

– Я не против.

Стажировка в «The Village Mart» была забавным опытом. О предыдущей работе Ники такого сказать не могла. Альберт и Фред были поражены, как быстро она освоилась с кассой, и постоянно хвалили ее за работу с клиентами.

– Господи, да она в ударе! – сказал Фред. – Нам лучше быть начеку. А то она нас заменит. – Тут он подтолкнул брата локтем.

– Плохая это идея, – говорил Альберт, хлопая рукой по стойке.

Они с Фредом были полной противоположностью Дон и Макса. Ники это поражало: почему одни люди были такими неприятными, а другие без труда заражали других своим оптимизмом? Братья прямо-таки светились счастьем, и каждый, кто приходил на заправку, поражался их дружелюбным характерам. Клиенты всегда уходили от них с улыбкой на лице. А Ники впервые в жизни с удовольствием ходила на работу.

Отработав второй рабочий день, Ники вернулась домой к Шерон и обнаружила, что, пока ее не было, для нее принесли большую коробку.

– Что это? – спросила она у Шерон.

Женщина только пожала плечами.

– Думаю, тебе стоит ее открыть.

В коробке были зимняя куртка, перчатки, шарф и шляпа – подарки от Эми, которая, очевидно, поговорила с матерью.

Шерон уже давно беспокоилась, что у Ники нет верхней одежды. Она предложила ей сходить в магазин и ясно дала понять, что ей будет в радость купить девушке «зимнюю верхнюю одежду». Но Ники принципиально отказалась.

Ей не нужна помощь, она сможет вытерпеть холод. Когда-нибудь, когда она захочет, она купит себе куртку на собственные деньги.

Но подарок – это другое. Поскольку Эми взяла на себя труд выбрать одежду и отправить ее ей, было бы невежливо от него отказаться.

Ники вытащила куртку из коробки и прижала ее к груди. Она была темно-синей, почти черной, и довольно тяжелой. Достаточно, чтобы согревать, но недостаточно, чтобы быть громоздкой. Куртка была с капюшоном, который можно было при необходимости откинуть за спину.

Она одобрительно кивнула.

Еще в коробке лежали темно-бордовый снуд и шапка в тон. Перчатки были того же цвета, что и куртка.

У Ники были сомнения по поводу шапки, потому что она предпочитала обходиться без головных уборов, но все остальное оказалось просто идеально.

Она надела куртку, вытащила волосы и застегнула молнию. Потом примерила перчатки. Они сидели так, словно были сшиты специально для нее.

– Что скажешь? – спросила Шерон.

– Идеально, – сказала Ники, растопырив пальцы, чтобы проверить перчатки.

– Тебе идет, – с одобрением кивнула она. – Теперь мне не придется беспокоиться о том, что ты замерзнешь. Я очень переживала, что ты бегаешь зимой в одной толстовке. А сейчас, когда ты ходишь на работу пешком, я боялась, что ты заболеешь.

Она беспокоилась, что Ники замерзнет и заболеет?

Это так мило.