Лунное граффити

— Ты что, не понимаешь? Мотор заглох.

— Понимаю. Девчонка его бросила, и он льет слезы, бедняжка.

— Вряд ли он льет слезы, но даже если так, раз­ве быть ранимым — плохо?

Эд судорожно закатывает глаза.

— Осторожней. Сейчас ты напоминаешь мою маму.

Он закатывает глаза еще раз.

— Ну и что это значит? — интересуюсь я.

— С чего ты взяла, что он ранимый?

— А с чего ты взъелся?

— Я? Ничуть. Проехали. Тень ранимый. Давай сменим тему. От станции до депо можно пройти пешком.

Прекрасная мысль. Тема закрыта, мистер.

— У меня велосипед рядом с «Барриз». Можем доехать на нем.

— Гляжу на часы. Одиннадцать тридцать.

— Во сколько тебе надо быть дома? — спраши­вает он.

— Родители знают, что мы гуляем всю ночь. А тебе?

— Свободен до двух тридцати.

— А потом?

Он улыбается:

— Бет.

— Ах да. Конечно, — бормочу я и снова гля­жу на звезды. Нет. Ничего не выходит. Мне сов­сем не все равно.

Значит, слухи верны: подростки занимаются сексом. Если Тень окажется таким, как я думаю — а он, безусловно, окажется, — то, возможно, и я буду не только читать на эту тему. Мы встретим­ся и сразу поймем друг друга, и всю ночь не сомк­нем глаз, и капля за каплей мой мир станет его миром, а его мир — моим; ночь тем временем кончится, мир вокруг порозовеет, и в розовом све­те он меня поцелует. Открывая друг друга, мы дойдем до главного — и тогда это случится, но не будет ни страшно, ни странно.

— У меня это будет с Тенью, — произношу я, представляя, как целуюсь с Малькольмом Птахом. Еще не договорив, я изо всех сил пытаюсь повер­нуть время вспять. Но нет. Куда там. Самый иди­отский комментарий уже не стереть.

Брови Эда живут своей жизнью.

— Да ну, — говорит он, давясь от смеха.

— Что смешного?

— Ничего. Пусть будет с кем угодно.

Он все смеется, одновременно похлопывая се­бя по ногам. Руки чешутся сломать ему нос во вто­рой раз.

— Хорошо. Я сморозила глупость. Можно по­думать, ты ни разу не представлял, как у тебя это будет с девчонками.

— И не только представлял.

— Я хотела сказать, не представлял, как это будет с девушками, с которыми у тебя этого не было.

Секунду назад я была уверена, что уже сгорела от стыда, но, похоже, еще не предел.

— Я представлял, но со знакомыми девушками. А ты с Тенью даже не знакома.

— Ну давай, скажи, что ни разу не думал об Анджелине Джоли.

— Так я хотя бы ее видел.

— А я не видела Тень, и что с того? Я знакома с тем, кто его видел, а это почти одно и то же!

Эду опять смешно.

— И не исключено, что я его даже видела — там, на вечеринке.

— Ты о Горилле?

Я не знала, что брови могут взлетать так высоко.

— Нет, не о Горилле. О парне, которого встре­тила снаружи. Настоящий эстет, очень вниматель­ный и в стильном костюме.

— Я бы сказал, ничего общего с Тенью, — по­жимает он плечами.

Я демонстративно отворачиваюсь, давая понять, что его мнение меня не интересует. Зачем он де­лает из меня дуру? Можно подумать, я сказала, что у меня это будет с мистером Дарси. Вообще-то я такое говорила, но за давностью лет это не счита­ется, тогда я была совсем зеленой.

Джезз впервые пришла ко мне с ночевкой, и мы составляли списки, с кем у нас это будет.

Заглянув в мой перечень, она покачала головой.

«Здесь только книжные герои». — «Ну и что?» — «Ну и то. Впиши хотя бы одного реаль­ного человека. С кем реально у тебя бы могло это быть?» — «С Тенью». — «Граффитчик-невидимка — все равно что книжный герой». — «Он не невидимка. Просто я пока его не видела».

До станции Эд и я молчим. Пока ждем элект­ричку, почти не разговариваем. Он то и дело по­хохатывает, мне то и дело хочется сломать ему нос.

В поезде мы садимся напротив друг друга. Я вспоминаю про мистера Нерешительность-на-Танцполе.

— Скажи, Лео — надежный парень?

Эд водружает ноги на сиденье рядом со мной.

— Мы дружим с первого класса.

— Прекрасно. И все-таки, он надежный парень для своих девушек?

— У него не было девушки после Эммы.

— Эмма — это та, с большими... полушариями?

Он расплывается в улыбке.

— Точно. Девушка с ба-альшими полушариями. А еще с мозгами и юмором, кстати. И с характе­ром. Мне нравилась.

— Почему они порвали?

— Не знаю.

Он знает, но не скажет, что, в общем, правиль­но. Но я оставила Джезз в темном танцзале имен­но с Лео, и если ей следует что-то знать, я долж­на вовремя ее предупредить. Хоть Джезз и счита­ет себя сильной, но я видела, как она смотрела «Дневник Бриджит Джонс» и рыдала в три ручья.

— Так, значит, после разрыва с Эммой у Лео девушки только на ночь?

— Он ничего не скрывает. Прежде чем это про­изойдет, Джезз будет в курсе.

— Если что-нибудь вообще произойдет, — встав­ляю я, чтобы они не думали, будто для Джезз во­прос решен. Я и сама так не думаю, но как знать? Главное, чтоб Лео не считал, что победа в кармане.

— Пожалуйста, — говорит Эд. — Если что-ни­будь произойдет, она будет в курсе.

Я представляю, как это будет и каково будет Джезз. Как она переживает и волнуется. Рисует се­бе встречу с Лео завтра, и послезавтра, и потом. Дни ложатся под ноги, как плашки домино, — и тут он вводит ее в курс дела.

— Какой ужас, — бормочу я.

— Ужас — сказать ей правду?