Лунное граффити

Проклятие на мне, что ли? Либо на мне, либо на Эде. С этой мыслью я перелетаю бордюр и несусь на велосипеде вниз по склону, на ходу чувствуя, как Эд срывается с багажника. Держись он крепче, бы­ло бы лучше для нас обоих, потому что скинувший пассажира велосипед набирает дикую скорость, и я понимаю, что конец близок. «А-а-а-а!» — кричу я, что есть сил, вцепившись в руль. Лицо, руки, ноги застыли в судороге. Горе-ездок, сносящий все на своем пути. Наскакиваю на что-то и несусь дальше. Господи, только бы это «что-то» был не Эд!

В какой-то момент сумасшедшей гонки на ме­ня вдруг находит озарение: Дилан знаком с Тенью, при этом Дилан и Эд — закадычные друзья, почему же Эд знает про Тень так мало? Но тут едва вспыхнувшее озарение гаснет, потому что, врезав­шись непроглядной ночью в дерево, погружаешь­ся в полную тьму.

Снимаю шлем и пытаюсь восстановить дыхание.

— Эд? Ты жив?

— Жив, — доносится откуда-то рядом. — Сам тому удивляюсь. По пути с холма ты меня пере­ехала. Свидания с тобой — дело опасное.

— У нас не свидание.

— Повезло мне. А то был бы на том свете. Ты цела?

Наскоро проверяю.

— Вроде бы да. Камни смягчили падение. А ты? — Я поднимаюсь и направляю на него свет от фары велосипеда.

— По лицу колесо проехало, а в остальном все хорошо, — отвечает он.

Шок дает себя знать, и я, позабыв обо всем, фыркаю от смеха.

— Не верь слухам, — раздается из темноты. — Фыркающие девчонки, наезжающие на парней ве­лосипедами, — самые сексапильные.

Не могу удержаться и снова фыркаю.

— Не переживай, я в полном порядке.

Отдышавшись и придя в себя, мы разглядываем склон, оцениваем ситуацию. Мистер Крутой Па­рень считает, что надо лезть наверх, и он в общем-то прав, хотя я предпочла бы вызвать полицию или пожарных.

— Нельзя вызывать полицию ради того, чтоб вскарабкаться на холм, — смеется он.

Интересно, мог бы папа съехать за нами на сво­ем такси? Если бы знал, что я с парнем, наверное, смог бы.

— Ладно, пешком так пешком. Только я позво­ню Джезз, чтоб хоть кто-то знал, где мы.

Фара по-прежнему включена, и по освещенному участку Эд хромает к валуну. Он вряд ли услышит оттуда телефонный разговор, но на всякий случай я отхожу еще дальше. Джезз наконец берет трубку.

— Ты жвачку, что ли, жуешь? — спрашиваю я.

— Угу. Постой-ка.

— Вот как.

Я вспоминаю чавканье на вечеринке, и склады­ваю два плюс два. Трудно объяснить, но, кажется, я даже чуточку завидую.

— Все, я здесь, — слышится в трубке. — А где ты?

— У подножия холма во тьме с молодым чело­веком.

Пару секунд трубка молчит. Потом слышится озадаченное:

— Это метафора?

— Да нет же. Я действительно во тьме у под­ножия холма. Мы с Эдом здорово прокатились на моем велике.

— Ты цела?

— На ногах стою неуверенно, а так все в по­рядке. — Я быстро оглядываюсь на Эда и шепо­том добавляю: — Эд классно шутит.

— Закрутилось, да? — Забыв на секунду о те­лефоне, она кричит в толпу: — Дэйзи, Лео, у Эда с Люси закрутилось!

— О Боже.

— Все, я здесь, — раздается в трубке.

— Как ты могла? Теперь Лео скажет Эду, что я сказала, что у нас закрутилось. А это не так. Он с Бет, — шепчу я.

— Да ну? Представляешь, она здесь. Разговари­вает с Лео.

— Она там? А ты орешь ей в ухо, что у меня с ее бойфрендом «закрутилось»?

— Об этом я не подумала. Подожди, сейчас все исправлю.

— Стой! Не надо!

Поздно, она не слушает, и до меня долетает только ее крик:

— Отбой, это Люси хочет, чтоб у них закрути­лось, а на самом деле у Эда есть девушка, так что все по-прежнему.

От этого мне не легче.

Голос в трубке докладывает:

— Я все уладила.

— Уладила? Теперь все решат, что у меня с го­ловой не в порядке. Ладно, я пошла.

Мне нужно найти способ отделить сознание от подсознания и стереть произошедшее из памяти. На успех я рассчитываю слабо.

— Постой, — останавливает меня Джезз. — Дай рассказать о Лео. Мы с ним танцуем — и это все.

— А что за звуки я слышала, когда ты взяла трубку?

— Я же сказала: жвачку.

— А я решила, что поцелуй, только ты стесня­ешься.

— Люс, я гналась за парнем пол-улицы, чтоб спросить номер телефона. Я не из стеснительных.

Что верно, то верно. И жевательную резинку она любит.

— Но ты давала понять?

— Я разве что флагом не размахивала! Он дума­ет о чем-то другом. И все время поглядывает на ча­сы. Спрашиваю: «Ты торопишься?» — он отвечает: «В час мне надо быть в другом месте. Потом я вер­нусь тебя проводить». Я говорю: «Я с тобой». А он: «Нет, нельзя». Ну, думаю, ему нет до меня дела. Но потом он подхватывает мою косичку и закручива­ет ее, понимаешь, Люс? Он накручивает ее на па­лец, и у меня там все тоже закручивается. Может, у него Эмма на уме? Может, это с ней у него встре­ча? Я уже совсем голову потеряла. Попрошу Дэй­зи, пусть врежет Дилану куда следует, зато я узнаю правду.

— Не порть им вечер.

— Хуже этой парочке уже не будет. Дилан хо­чет ее пригласить, но Дэйзи танцует с парнем по прозвищу Горилла. По-моему, дело не только в том, что Дилан швырял в нас яйца. Дэйзи злится на что-то еще. Смотреть больно. Дилан сидит в углу и не сводит с них глаз. Погоди минутку. Бет хочет что-то сказать.

— Бет? — О Боже.