Лунное очарование

Посол обернулся, и от взгляда Эсме не укрылось, что на мгновение в его глазах мелькнуло презрение к Мириам. Тем не менее он постарался скрыть его и кивнул.

Когда Мириам поравнялась с Уинтропом и заговорила – о чем именно, Эсме, разумеется, не слышала, – ей показалось, что разговор этот вряд ли можно назвать приятным. Вздохнув, она решила вернуться в дом: за это утро ей и так пришлось пережить слишком много, и, хотя она чувствовала, что «сюрпризы» еще не закончились, дальше наблюдать за разговором Мил с послом ей не хотелось.

Обойдя вокруг дома, Эсме вошла в него с черного хода, ведущего прямо на кухню, надеясь хоть чем-нибудь занять себя и тем отвлечься от ненужных мыслей – в первую очередь от мыслей о лорде Уинтропе.

В конце концов она взялась помогать кухарке резать морковь для салата, который делался по местному рецепту и который так любил отец, но мысли ее по-прежнему были заняты лордом Уинтропом. При всем своем раздражении Эсме не могла ни признать: что-то в этом мужчине странным образом привлекает ее. Она попыталась убедить себя, что ей просто понравилась его внешность – и не более того. Не станет же он:.: в самом деле отрицать, что Уинтроп – мужчина привлекательный! Ни у кого еще Эсме не приходилось видеть таких широких плеч, таких длинных, но соразмерных рук и ног. А какие у него глаза? Каждый раз, когда Уинтропу случалось кинуть на нее взгляд, Эсме замирала от странного чувства страха, смешанного с восхищением, Глаза его, казалось, проникали в ее душу, читая самые сокровенные мысли.

«Нет, – подумала она через минуту, – это впечатление обманчиво». Судя по тому, как повел себя по отношению к: ней, он совершенно не сумел разгадать ее характер. Для него она была если не женщиной легкого поведения, то чем-то весьма близким к этому. Иногда ей даже казалось, что, глядя на нее, Уинтроп словно видит за ее спиной кого-то другого.

В то же время лорд Уинтроп продолжал оставаться для Эсме загадкой. Да, он не выдал ее тайну – но неизвестно еще, о чем он сейчас разговаривает с Мириам. Может быть, Эсме стоит самой рассказать обо всем отцу, не дожидаясь, пока он узнает о ее похождениях от Мил или от самого Уинтропа?

Салат был закончен, и Эсме покинула кухню. Когда она, по-прежнему погруженная в свои мысли, проходила мимо кабинета Монтроуза, отец окликнул ее:

– Дочка, зайди на минутку, я хотел бы с тобой поговорить!

– Эсме вздохнула. Отец наверняка собирался расспросить ее подробнее о лорде Уинтропе, а она не знала, что еще здесь можно сказать.

– Садись, – произнес Джеймс, когда она вошла в кабинет. Эсме покорно опустилась в кресло.

– Ты говорила, – начал он, – что лорд Уинтроп тебе не очень понравился. А вот он, напротив, едва ли не влюбился в тебя – во всяком случае, мне так показалось… – Джеймс замолчал, выразительно глядя на дочь.

– Не знаю, – неуверенно проговорила Эсме, – какие чувства испытывает ко мне лорд Уинтроп, но, думаю, «влюбился» – это слишком сильно сказано. Пожалуй, я действительно ему немного приглянулась – не более того. Сам посуди, с чего бы ему воспылать ко мне любовью? Он лорд, аристократ, посол – а я?

– Не говори так, родная! – покачал головой Джеймс. – Твоя мать, в конце концов, тоже аристократка, а вот влюбилась же в меня – простого учителя…

– Ты отлично понимаешь, папа, – не удержавшись, повысила голос Эсме, – что я имею в виду. Мы с тобой знаем, что пи для мамы, ни для тебя, ни для меня чины и звания никогда не имели никакого значения. Для лорда Уинтропа, как мне показалось, все эти побрякушки очень даже важны…

На самом деле Эсме далеко не была уверена, так ли это, – скорее всего она слегка преувеличивала. Но ей очень хотелось создать у отца как можно менее привлекательный портрет лорда Уинтропа.

Наклонившись к дочери, Джеймс бережно откинул с ее лба непокорную прядь, как делал много раз, когда она была еще ребенком.

– Иногда, дочка, – неуверенно начал он, – мне начинает казаться, что Мириам в чем-то права. Лучше бы ты действительно росла не здесь, а в Англии – тогда из тебя вышла бы настоящая леди. Ты красивая, умная и заслуживаешь достойного мужа. А кого ты можешь найти в этой дыре?

– Не знаю, папа. Но ты всегда был очень добр ко мне.

– Ах, дочка, на самом деле я плохой отец. Когда-то мы с матерью предоставляли тебе полную свободу, думали, так будет лучше. Теперь я вижу, что мы тогда были не правы – в этом меня смогла убедить тетя Мириам. Его сиятельство не ошибся – ты действительно выросла немного необузданной, и я боюсь, что когда-нибудь твоя необузданность может зайти слишком далеко. Тогда мне ничего не останется, как отправить тебя в Англию, подальше от этих мест, где ты общаешься с одними дикарями.

– Но я не хочу покидать тебя, папа! – воскликнула Эсме. Джеймс ласково погладил дочь по голове:

– Должен признать, дорогая, и мне расстаться с тобой будет нелегко. Ты самое большое сокровище, какое у меня есть. Бог свидетель, я хочу тебе добра, хочу быть хорошим, правильным отцом, но не всегда знаю, что действительно годится для тебя, а что нет.