Лунное пробуждение

Гордый воин не счел нужным ответить на вопрос. Просто продолжал внимательно смотреть. Прекрасно! Она тоже способна и на гордость, и на упрямство. Эмили крепко сжала губы, решив, что не произнесет больше ни единого слова. Ей не за что просить прощения. Ну и что из того, что Кэт понравилось целоваться? Это вовсе не означает, что Лахлан выбрал достойный способ мести враждебному клану.

Тишину нарушали лишь равномерный плеск весел и глухой стук набегающих на лодку волн.

– Победителем все равно выйду я, – спокойно пообещал Лахлан и освободил Эмили из плена колдовских глаз – медленно, равнодушно отвернулся.

Внезапное пренебрежение почему-то обидело. Оставалось сосредоточиться на наблюдении за опасными событиями, которые происходили за ненадежными бортами утлого суденышка. Неведомый остров Балморалов и не думал приближаться, а темная вода вокруг вскипала и набухала, угрожая невообразимыми бедами.

Друстан развязал руки и ноги Кэт и заботливо усадил ее на скамейку рядом с подругой, а сам вновь взялся за весла.

Гнев наконец-то покинул сердце Эмили, а вместе с ним исчезло и мужество. Воображение услужливо рисовало жуткие картины: вот лодка теряет равновесие и беспомощно переворачивается; все оказываются в холодной воде и мгновенно тонут. Нет, не так: вот черные волны перехлестывают через борт и смывают несчастных в бездонную пучину; все оказываются в холодной воде и мгновенно тонут.

– И что же, ты намерен терпеть оскорбления английской девчонки? – прервал кошмарные видения гневный голос Ульфа.

– Она непременно извинится, – прорычал Лахлан с неоспоримой уверенностью в собственной правоте.

– Ни за что!

Слова вылетели сами собой. Эмили услышала свой голос словно со стороны и удивилась: неужели она еще не утратила способности говорить?

В ответ Лахлан издал жутковатый, нечеловеческий звук – не то клекот, не то звериное рычание. Ни описанию, ни объяснению этот возглас не поддавался, однако вызвал неудержимую дрожь и породил тяжкое, давящее чувство обреченности. Эмили встретилась с вождем взглядом и тут же пожалела. В эту минуту глаза его казались факелами – из карих они внезапно превратились в золотые. Наверное, так выплескивалось раздражение.

Если бы Эмили до сих пор верила в существование сверхъестественных созданий – драконов или оборотней, – то в эту минуту наверняка решила бы, что имеет дело с одним из фантастических чудовищ. Холодный ужас почти лишил воли, а остатки самообладания ушли на попытки сдержаться: не закричать, не завыть, не завизжать во весь голос.

– Что же, выходит, признаешь ее правоту? Соглашаешься, что слаб духом и труслив, а потому предпочитаешь мстить не мужчинам, а женщинам?

Лахлан поднялся и оказался лицом к лицу с рассерженным воином. Да он и сам напрягся настолько, что напоминал натянутую струну.

– Осмеливаешься бросить вызов вождю клана?

Ульф пытался испепелить вождя взглядом.

– Не собираюсь терпеть оскорбления, даже если тебе они нипочем.

– Стерпишь все, что прикажу стерпеть я. – Таким суровым тоном Лахлан еще не разговаривал.

– Значит, враги стали дороже брата?

Так что же оказывается, Ульф – брат Лахлана? Эмили, конечно, не могла не заметить определенного родственного сходства, и все же эти двое казались абсолютно разными.

– Воины из клана Балморалов не охотятся на женщин.

– Но она же оскорбила всех нас! – Ульф нервно дернулся в сторону Эмили.

– Она англичанка, а потому понятия не имеет о наших обычаях, – спокойно, рассудительно возразил Лахлан. – Скоро поймет, что к чему, и научится себя вести.

Замечание слегка укололо, однако на обиды и гнев не осталось ни сил, ни времени.

На остров приплыли еще до захода солнца.

Эмили едва дышала. Пытка опасного путешествия по воде показалась еще более безжалостной от постоянного тесного соседства с Ульфом. Непримиримый враг сидел напротив и всем своим видом выражал безграничную ненависть.

Приближение твердой, устойчивой и надежной земли отняло остатки самообладания: на глаза навернулись слезы.

Друстан на руках перенес Кэт на сушу и повернулся ко второй пленнице, чтобы помочь и ей.

– Иди сюда, – позвал он, раскрывая объятия.

Эмили сидела молча и не двигалась, хотя прекрасно понимала, что должна сделать одно-единственное незамысловатое движение и встать. Однако на протяжении вот уже нескольких часов все ее надежды на безопасность сосредоточились лишь в узкой скамеечке и судорожно сжатых руках. Сейчас уже она и рада была бы разжать затекшие ослабевшие пальцы, но они решительно отказались служить.

Лахлан почувствовал заминку.

– В чем дело? – коротко поинтересовался он.

– Наша англичанка упрямится и не хочет выходить из лодки. Прилипла.

Лахлан хмуро поторопил:

– Не испытывай мое терпение. Быстро иди сюда! – грозно рявкнул вождь. Горящий взгляд красноречиво подтвердил серьезность намерений.

Эмили непроизвольно дернулась. Пальцы сами собой разжались и отцепились от скамейки.