Лунное сердце

Комната, не разделенная перегородками, выглядела просторной. Вдоль одной стены стоял деревянный стол, на нем громоздилась глиняная посуда. Из стены торчали крючки, с которых свешивались одеяла и меха. Большое окно выходило на вершину холма и на море. За спинами Талиесина и женщины в большом очаге горел огонь. Они сидели на разбросанных перед очагом медвежьих шкурах.

Сара почувствовала, что кто-то берет ее за руку, вздрогнула, но позволила бородатому великану, открывшему дверь, помочь ей подняться. Талиесин наконец отставил арфу в сторону и встал. Женщина с загадочной улыбкой переводила глаза с него на Сару.

— Сара, ты призрак? — спросил наконец бард.

— Не призрак, не призрак! — заверил его великан. — У нее и плоть и кости, брат!

— Призрак? — пробормотала Сара. — О чем ты?

— Я не думал, что снова тебя увижу, — пояснил Талиесин, — решил — ты исчезла и никогда не вернешься.

Женщина, сидевшая напротив него, лукаво засмеялась. Талиесин нахмурился, не отрывая глаз от Сары.

— С тех пор как мы виделись, прошел целый год.

— Год? — изумилась Сара. — Да я только вчера ушла от тебя!

— В Ином Мире и время ведет себя по-иному, — ответил Талиесин.

Это прозвучало как завершение разговора, так показалось Саре. Она всматривалась в Талиесина и женщину. Ей было неловко. Впрочем, чего она ждала? Что ее встретят с распростертыми объятиями?

— Ну хватит! — внезапно проговорила женщина. Она поставила на пол барабан, встала и в знак приветствия протянула к Саре руки. — Эти двое слишком долго жили как волки в лесу, совсем позабыли о манерах. Меня зовут Мэй-ис-хюр — Сердце Лета. А за тобой стоит мой муж — Хаган Хролф-гет. Добро пожаловать в наше жилище! Тотем в нем над дверью, правда, не висит, но это дом Матери-Медведицы, а в ее доме всем гостям всегда рады — друзья ли они или враги, и когда бы ни пришли — рано поутру или ночью, в час, когда духи охотятся.

Сара поняла, кого ей напоминает женщина — Ха-кан-ту, Девушку-Лосиху из Девственных Лесов; голова у Сары шла кругом. Великан у дверей был похож на викинга. А если вспомнить еще о валлийском барде и о ней самой… что же можно сказать о здешнем сборище? Довольно причудливая компания.

— Ступай к огню, — сказал Хаган. — Ты вся дрожишь от ночного холода. Иди погрейся. Еды и питья у нас на всех хватит, так что не стесняйся.

И Мэй-ис-хюр, и викинг держались приветливо, но со стороны Талиесина Сара чувствовала отчужденность, и это ее пугало.

— Если я не вовремя… — робко проговорила она.

— Брат-барабанщик, — обратилась к Талиесину Мэй-ис-хюр, — если ты не поговоришь с ней по-доброму, ты навсегда упадешь в моих глазах.

— Я не думал, что у меня получится с моим призывом, — начал он, замолчал, взглянул на Сару, стоявшую теперь совсем близко от него, и вдруг отчужденность сбежала с него, словно вода с бобра. Он улыбнулся, и все его лицо засветилось. — Я тосковал без тебя, — просто проговорил он и обнял Сару.

Сара замерла в его руках. Она не могла прийти в себя — только что он не глядел на нее, и вдруг такие нежности? Но когда его длинные пальцы взъерошили ее кудри и он вплотную приблизил к ней свое лицо, напряженность растаяла, и Сара тоже обняла его, понимая, что хоть они почти ничего не знают друг о друге, каждый сознает, как близки они по духу.

— Ох уж эти певцы! — услышала Сара тихий голос Мэй-ис-хюр. — Они встретились словно тени на призрачном берегу, встретились и потеряли друг друга, и он томился по ней, как сраженный любовью юноша, о котором поется в его песнях, но когда она снова пришла… Где теперь все золотые слова и сердечные тайны, о которых он целый год пел нам?

Сара почувствовала, как улыбается Талиесин, прижимаясь щекой к ее щеке.

— Она говорит правду, — сказал он. — Я бард, и пора мне уже научиться облекать чувства в слова, но, когда я увидел тебя в дверях, когда понял, что ты отозвалась на наш зов и действительно вернулась, у меня язык прирос к гортани. Я искал тебя весь год, я томился как ученик без учителя, и все представлял, как мы встретимся. Все случится так-то и так-то. Я скажу это, а ты ответишь то. Но сейчас…

Он еще крепче прижал к себе Сару, а потом отклонился, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Ты меня понимаешь?

— Для тебя это был год, — медленно заговорила Сара, — а для меня всего один день. Я много думала о тебе… но не ждала, что мы встретимся вот так.

Он хотел снять руки с ее плеч, но она удержала их ладонями.

— Я же не говорю, что мне так не нравится, — сказала Сара.

И вдруг ее пронзила зловещая мысль. Оба раза, когда она была с ним, что-то выталкивало ее из этого времени прочь, буквально оттаскивало от барда. Видимо, то, о чем она подумала, отразилось на ее лице, потому что Талиесин спросил:

— О чем ты вспомнила?

— Я не хочу возвращаться, — сказала Сара. — Во всяком случае не сейчас. Но, кажется, у меня нет выбора.