Лунное танго

Нонна потерялась в суматохе, и Динка все вертела головой, стараясь ее отыскать. Но та сама вдруг вывернулась откуда-то из-за угла, когда они с тетей уже подходили к стоянке такси. Подскочила налегке, без сумки:

– Ну что, все ок? Звякни мне прямо сейчас, я твой номер тоже запомню. И в школу нашу обязательно, да? Вторая, десятый Б. Ага, высветился, сама тебе вечером позвоню. Ну, давай, пока-пока, не пропадай, да?

И тут Динка увидела его.

Он быстро шагал через привокзальную площадь, почти летел, рассекая плечом воздух, а в руках у него полыхал букет красных роз. Светился тяжелым горячим огнем среди сахарных сугробов и синих теней. На холоде розы обычно кутают в бумагу, в целлофан, а он безжалостно сдернул обертку, выставив цветы напоказ.

Снежная иголочка кольнула Динку в сердце. Он шел, словно подчиняясь невидимому ритму, в такт неведомой, неслышной остальным музыке.

Стремительный. Без шапки. С розами.

Он в упор глянул на Динку, ей показалось – прямо в правый глаз. А потом еще отдельно, в левый. Длинным движением откинул со лба темную, чуть заиндевевшую челку. И только потом улыбнулся. Белозубой, остро вспыхнувшей улыбкой.

– Чего там? – живо обернулась Нонна. – А!

– Нонна! Прости меня! Я был гад и дурак!

Парень снова тряхнул головой, смоляная челка эффектно рассыпалась по лицу.

– Но я раскаялся, о моя вампирская королева! Я ломал стекло, как шоколад в руке! Я резал эти пальцы за то, что они не могут прикоснуться к тебе. Я смотрел в эти лица и не мог им простить…[1]

Нонна фыркнула.

– Хорошо, – парень остался серьезным. – Могу по-другому. Мой милый друг, такая ночь в Крыму, что я не сторож сердцу своему – рай переполнен, небеса провисли. Ночую в перевернутой арбе, и если по ночам приходят мысли – то как уснуть при мысли о тебе?[2]

– Обойдешься без мыслей, – хмыкнула Нонна, впрочем, улыбаясь. – Не было никакой любви.

– А если нет любви – зачем, обняв колени, я плачу по тебе в пятнистой тьме оленьей?![3] – отчеканил черноволосый, на лету разделяя букет на три части.

Часть он с полупоклоном вручил Нонне. Одну розу галантно протянул Динкиной тетушке, которая взяла, опешив. А три розы с улыбкой подал самой Динке:

– Позвольте представиться – Бонд. Джеймс Бонд.

– Спасибо, – пробормотала та, растерявшись не меньше тети.

Не таким, совсем не таким представляла она Никиту со слов своей новой подруги.

Спокойный? Молчаливый? Извините, блондин?!

Здорово же он изменился! Неужели все из-за ссоры?

– Можешь звать его просто – Бэтмен, – хихикнула Нонна. – Джеймс Бонд Бэтмен.

– Можно и так, – серьезно подтвердил тот и взялся за лямку Динкиного рюкзака. – Разрешите вам помочь, прекрасная незнакомка.

Рюкзак застегивался спереди, на груди и на поясе, стащить его за лямку было невозможно. Динка от движения качнулась и невольно ухватила парня за плечо.

– Ой, не надо! Я сама справлюсь…

– Дожили, – с подчеркнутой грустью махнул челкой Никита. – Неужели мне даже рюкзак доверить нельзя? Пойду приму триста капель валерьянки, а еще лучше – выпью три тысячи капель яду…

– Да я не потому… не поэтому… просто…

Динка вдруг смутилась.

Никто не дарил ей при встрече розы.

Никто не называл ее прекрасной незнакомкой.

Никто никогда еще не отбирал у нее на вокзале рюкзак.

Она глянула на Нонну – та была, кажется, вовсе не против. Руки сами защелкали застежками, и Никита подхватил груз.

– Где ваш экипаж? – галантно обратился он к тете.

– Там. – Та ткнула розой в припаркованное такси. – Ой, Диночка, ты уже с ребятами подружилась? Как хорошо, правильно, чего одной-то?

– Ладно, мне пора. – Нонна развернулась к красивому серебристому джипу. – Динка, не забудь, вторая школа, десятый Б! Чао, Бэтмен!

И легко побежала к машине.

Динка от неловкости готова была сжевать подаренные розы вместе с листьями. Никита пришел помириться с Нонной – а она помешала. Рюкзак этот нелепый. Тетушка со своими причитаниями.

Но Никита из вежливости даже не поморщился. Только послал серебристому джипу воздушный поцелуй, а потом терпеливо запихивал Динкин здоровенный рюкзак в заставленный канистрами багажник. Рюкзак, как в дурной комедии, лезть не хотел. Шофер пыхтел рядом, Никита же только улыбался.

– Давай кинем его назад? – предложил он, когда зловредный рюкзак окончательно отказался пропихиваться внутрь. – Поставим наискосок. Ты худенькая, влезешь.

И рюкзак чудесным образом лег на сиденье, и рядом с ним правда оказалось достаточно места.

– Извини, – начала было Динка. – Глупо получилось. Ты из-за меня тут завис, Нонна уехала.

Никита смахнул челку со лба:

– Дина, знаешь, ты первая симпатичная девчонка, которая извиняется, когда я за ней ухаживаю.

Она не нашлась что ответить.

И отчего-то здорово разозлилась. Она ни на какие такие ухаживания не набивалась, мерси. Сам прицепился. И с рюкзаком прекрасно справилась бы, не впервой. Тоже мне герой, слово-то какое откопал – «ухажива-аю», ухажер нашелся. Спасибо, мы и без вас ухоженные. За тараканами у себя в мозгах ухаживайте.

Никита придержал дверь для тети, которая садилась на переднее сиденье, а потом опять развернулся к Динке:

– Ты к нам надолго?