Лунное золото Революции (СИ)

А решая эту проблему, нужно будет параллельно думать о том, что делать дальше.

К несчастью большевики смогли решить вопрос с металлом. Новые дюзы, по слухам, должны были выдержать чудовищную мощность его нового двигателя. Их обещали прислать со дня на день…. Это означало, что из теоретической, лунная экспедиция становилась частью реальной жизни.

Самое простое – взорвать двигатель на очередных испытаниях. Никто ничего не заподозрит… Он машинально взял с подоконника лист бумаги и приготовился писать план действий, но вовремя спохватился. Память немца не повела. Телефон! Чертовы большевики! Кто знает, может быть прямо сейчас, кто-то уже подглядывает за ним.

Аппарат стоял на столе, такой привычно-безобидный, что и думать не хотелось о его нынешних мерзких возможностях.

Он прикинул, кого можно расспросить о новом большевистском изобретении, но только отрицательно покачал головой.

Может быть профессор Вохербрум – воплощение непосредственности и дружелюбия и решился бы на это, но профессор Кравченко не рискнул проявлять любопытство. Это у немца кругом были друзья, а у него вокруг имелись только враги, и такое любопытство могло привести к неприятностям… Хотя один способ был очевиден. Обойдя стол, он вытащил вилку телефона из розетки. Так-то лучше. Теперь только не забывать, что такое эти большевистские телефоны.

Все последующие дни он, бродя по территории пусковой площадки, вертел головой по сторонам и за каждой дверью ему чудились глаза вездесущего ОГПУ. Соединенные тонкими медными проволочками и опасные как змеиные головки телефоны окружали его, не давая гарантии сохранения тайны. Голова шла кругом, когда он прикидывал возможности секретной большевистской техники. Получалось, что всегда он должен быть начеку. Каждую минуту, в любом месте.

Так оно и вышло.

До прибытия новых дюз, он несколько дней ходил по полигону, глядя на все другими глазами, и нервничал, ожидая прилета своих «товарищей».

В первую очередь опасаться стоило их, самых близких – Малюкова и Дёгтя. Помня всю свою жизнь, он помнил и их место в той игре, что велась «Беломонахическим центром». Идейные враги. Умные, хотя и ограниченные в своей идейности, но они были ближе других, а значит и перемены, произошедшие с профессором заметят раньше всех. Заметят и сделают выводы….

Каждый раз думая об этом, он качал головой – как же ему повезло! Как повезло, что их не оказалось рядом! Только ведь везение не вечно. От этих внимательных глаз нужно было срочно избавиться.

Три дня он думал над способом и когда уже совершенно отчаялся, нашел решение в одной из передовиц «Правды».

Оно вобщем-то лежало на поверхности.

Враги народа… Это придуманное большевиками беспроигрышное клеймо давало возможность нанести удар и спрятаться так, чтоб никто ничего не понял….

Донос профессор писал с удовольствием, по-школьному высунув кончик языка.

«Пусть жрут друг друга, пауки.. Чем честным людям кровь пускать, своей кровью пусть захлебнутся, кровососы..» Мысли бежали, не мешая рукам выводить обтекаемые обороты:

«Начальнику отдела режима объекта «Свердловская пусковая площадка».

Довожу до вашего сведения, что сотрудники спецлаборатории Деготь и Малюков ведут в лаборатории активную антисоветскую пропаганду. Неоднократно в присутствии свидетелей они повергали сомнению ценности выпестованных пролетарской революцией и учением товарища Карла Маркса.

Вернувшись недавно из зарубежной командировки, они позволили себе делать выпады в адрес наших французских товарищей и критиковать позицию товарища Сталина в области военного строительства.

Учитывая важность и секретность производимых работ, считаю необходимым пресечь их деятельность, идущую во вред нашему рабоче-крестьянскому государству….».

Презрение к окружавшим его хамам выходило на бумагу легко. Слова словно сами срывались с кончика стального пера и складывались в обвинительный приговор.

Закончив, профессор перечитал написанное и остался доволен. Почти. Чего-то все-таки не хватало. Написать, что готовят покушение на Сталина? Нет. Не поверят. Они же спасители сатрапа. Нужно что-то полегче… Ага! Вот!

Поискав глазами место, вставил:

-..элементы зазнайства и шапкозакидательства…

Вот теперь все было на своих местах. Немножко подумав и перебрав десяток казенных оборотов, ухмыльнувшись, закончил:

- С коммунистическим приветом!

Доброжелатель.

С сознанием честно выполненного дела он переписал донос набело и с конвертом за пазухой вышел в город.

После возвращения к прежней ипостаси к нему вернулись и прежние привычки. Он старался их не афишировать, берегся, но время от времени давал себе потачку.

Чтоб «товарищи» не мешали размышлять о том, что делать дальше, профессор повадился ходить в городской сквер и бродить там туда-обратно. Польза от этого была двойная – никто из товарищей на глаза не попадался и он мог даже разговаривать сам с собой и чувствовать себя не товарищем, а господином профессором.