Лунные хроники

— Не сдавайся, Пиона. Если у меня иммунитет, значит, должен быть способ победить болезнь. И ученые его найдут. И ты пойдешь на бал. — Она собиралась сказать, что Ико удалось спасти ее платье, но тогда пришлось бы рассказывать, что исчезло все, чего Пиона когда-либо касалась. Она откашлялась и смахнула прядь с виска Пионы:

— Я могу что-нибудь для тебя сделать?

Пиона покачала головой, не поднимая ее со старой подушки, держа краешек одеяла у рта. Но потом подняла на Золу глаза:

— Мой портскрин?

Зола виновато вздрогнула.

— Прости. Он все еще сломан. Но я посмотрю его вечером.

— Я просто хочу послать сообщение Перл. И маме.

— Конечно. Я принесу его тебе, как только смогу.

Портскрин Пионы. Андроид принца. Автомобиль.

— Прости, Пиона, но я должна идти.

Маленькие руки сжались крепче.

— Я вернусь, как только смогу. Обещаю.

Пиона прерывисто вздохнула, шмыгнула носом и отпустила Золу. Она спрятала тонкие руки под одеяло, укрывшись им до подбородка.

— Попытайся поспать. Береги силы.

Пиона смотрела на Золу мокрыми глазами:

— Я люблю тебя, Зола. Я рада, что ты не больна.

У Золы сжалось сердце. Она наклонилась и поцеловала Пиону в лоб.

— И я тебя люблю.

Она старалась восстановить дыхание, одновременно заставляя себя уйти, она пыталась надеяться. Был шанс. Один шанс.

Она не смотрела ни на кого из других больных, идя к выходу из карантна, когда услышала, как ее окликают.

Она задержалась, думая, что голос, скребущий, как наждак, был не более чем плодом ее воображения — слишком много вокруг истерических криков.

— Зола?

Она обернулась и обнаружила знакомое лицо, наполовину скрытое под стеганым одеялом.

— Чан-цзе? — Она приблизилась к изножью, морщась от острого запаха, исходившего от кровати. Чан Сачу, булочницу с рыночной площади, было почти не узнать из-за опухших век и землистого цвета, который приобрела ее кожа.

Стараясь дышать нормально, Зола обошла кровать.

Стеганое одеяло, которое закрывало рот и нос Сачи, колебалось от ее дыхания. Глаза были блестящими и такими огромными, каких Зола никогда у нее не видела. Впервые она смотрела на Золу без пренебрежения.

— Ты тоже? Зола? — спросила Сача.

Вместо ответа Зола неуверенно спросила:

— Я могу что-то для вас сделать?

Это были самые добрые слова, когда-либо сказанные между ними. Одеяло сползло, и Зола заставила себя подавить вскрик, когда увидела испещренный пятнами подбородок и горло женщины.

— Мой сын, — сказала она, с хрипом выговаривая каждое слово. — Приведи Сунто? Мне нужно его увидеть.

Зола не двигалась, вспоминая, как несколько дней назад, на рынке, Сача запретила сыну приближаться к ней.

— Привести его?

Сача выпростала одну руку из-под одеяла и схватила Золу за запястье — там, где кожа переходила в металл. Зола скорчилась, пытаясь отнять руку, но Сача крепко держала ее. Вокруг желтых ногтей расплывались синие пятна. Четвертая и последняя стадия лихорадки.

— Я постараюсь, — сказала Зола. Она потянулась и неуверенно погладила Сачу по костяшкам.

Голубые пальцы выпустили ее и легли на кровать.

— Сунто, — прошептала она. Ее взгляд все еще был прикован к Золе, но узнавание померкло. — Сунто…

Зола отстранилась, слушая, как обрывается речь. Жизнь погасла в черных глазах Сачи.

Зола содрогнулась и обхватила руками живот. Она осмотрелась. Никто из больных не обращал внимания ни на нее, ни на труп женщины рядом с ней. Потом она увидела андроида, направлявшегося к ним. Наверное, подумала Зола, они запрограммированы так, чтобы знать, когда кто-то умирает.

Как скоро уведомление о смерти пошлют семье? Когда Сунто узнает, что остался без матери?

Она хотела отвернуться и уйти, но ноги словно приросли к полу, когда андроид приблизился к кровати и взял металлическими захватами вялую руку Сачи. Женщина посерела, за исключением багровых пятен на подбородке. Ее глаза были все еще открыты и обращены к небу.

Возможно, у медроида были вопросы к Золе. Возможно, кто-то может захотеть узнать последние слова женщины. Может быть, ее сын захочет. Зола должна кому-то передать.

Но датчик медроида даже не повернулся к ней.

Зола облизнула губы. Но не могла придумать, что нужно сказать.

В корпусе медроида открылась панель, он потянулся внутрь свободной рукой с тремя зубцами и вынул скальпель. Зола скорчилась от отвращения, когда он вонзил лезвие в мертвое запястье. По ладони Сача потекла тонкая струйка крови.

Стряхнув оцепенение, Зола шагнула вперед. Бедро прижалось к спинке кровати.

— Что вы делаете? — сказала она громче, чем собиралась.

Андроид помедлил, не вынимая скальпеля из плоти Сачи. Желтый прибор видения вспыхнул, повернувшись к Золе, затем померк.

— Чем я могу вам помочь? — спросил андроид с механической вежливостью.

— Что вы с ней делаете? — Ей хотелось броситься вперед, вырвать скальпель и отшвырнуть его прочь, но она боялась, что ошибается. Должна быть причина. Что-то очень логичное. Медроиды сплошь состоят из логики.

— Извлекаю ID-чип, — сказал андроид.

— Но зачем?

Прибор видения снова полыхнул, затем опять сфокусировался на запястье Сачи.

— Ей он больше не нужен.