Он развернулся, бросив свою поклажу, и неожиданно, в один прыжок повалил меня на пол. Я почувствовала, как шляпа слетела с головы, и наскоро уложенные под неё волосы тяжёлой волной рассыпались по лицу. Не успела я собраться с мыслями и сгруппироваться, как он вскочил на ноги и припёр меня к стенке, поднимая за рубашку и чертя моим затылком по твёрдой древесине. Одну руку я держала поверх его мохнатой ручищи, второй — убирала с лица растрепавшиеся волосы, представляя, как сейчас буду в него плевать. Но ждать этого он почему-то не захотел, рванув рубашку изо всех сил. Тонкая материя не выдержала такой встряски, частью оставшись в руке у верзилы. Пуговицы градом посыпались на пол, подпрыгивая и раскатываясь в разные стороны.
Бык мигом отдёрнул руку, маленькие чёрные глазки округлились:
— Чтоб мне лопнуть! Баба!
Я прижала руки к груди, на которой уже не было одежды, и гордо направилась в сторону своей каюты.
Но верзила преградил мне путь:
— Не спеши, козочка. Удача сегодня на моей стороне.
— Я буду кричать…
— О, я тебе это обещаю. Ну, иди сюда, не бойся… Кис-кис-кис, — он стал приближаться нетрезвой шаткой походкой.
— Слушай, Бык, зачем тебе неприятности? Я вообще-то жена штурмана, твоего главы, между прочим.
— Ничего, старый Бык борозды не испортит, — «пошутил» верзила и заржал.
— Да. Он в неё просто не попадёт, — я изо всех сил ДВИНУЛА ему коленом между ног и прыгнула к двери.
Он с грохотом свалился на пол, но успел-таки, подлец, схватить меня за ногу, в результате чего я обрушилась прямо на него.
Сверху открылась дверь, и вбежал мой недавний конопатый пациент, знающий всё о борделях, да так и застыл на месте с открытым ртом. Следом заскочил Данияр. Сразу оценив обстановку, он отодвинул конопатого в сторону и понёсся вниз по лестнице. Я оттолкнула Быка и поднялась на ноги. Громила вставал медленно, держась за стенку. И так же неторопливо доставал из кармана ножик. Данияр накинул мне на плечи свой китель, и, развернув и придав пинком ускорения, молча отправил в каюту. Но я снова повернулась лицом к происходящему, да так и осталась стоять на месте, ожидая, чем закончится заварушка.
Закончилась она быстро. Данияр просто вытащил из-за пояса пистоль и направил в лоб Быку.
— Ещё один шаг, и я стреляю.
Верзила опустил нож, то ли боясь атаковать старшего по званию, то ли — получить пулю между глаз, и с ненавистью посмотрел на меня. И я ответила ему тем же.
Выстрела не было, но вдруг Бык выронил нож, схватился за голову, сжимая её, и начал сползать вниз по стенке, хрипя и держась обеими руками за грудь.
Конопатый наконец пришёл в себя, вскрикнул и выбежал на палубу.
— Данияр, ты что сделал?
— Ничего, — он спрятал пистоль. — Может, сердце прихватило?
Я не знала — тормошить его самой, приводя в чувство, или бежать за медицинским сундучком, но помощь не понадобилась. Он поднялся самостоятельно и, спотыкаясь и оглядываясь, погрохотал тяжёлыми ботинками прочь, наверх.
Данияр затащил меня в каюту, запер на замок дверь и уселся на стол, осматривая меня испытующим взглядом.
Я молча стала рыться в рукдуке, выискивая подходящую мне рубашку.
— Сильно испугалась?
— Чего мне пугаться? Если бы ситуация вышла из-под контроля, я бы тебя позвала. Данияр, я уверена, что Быку стало плохо, потому что я очень желала этого. Представляешь? Ты видел, как он ни с того ни с сего…
Но Данияр перебил меня, не дав договорить:
— Вот живёшь с человеком, живёшь, готовишь вместе ужин, по очереди моешь посуду, пьёшь чай у заставленного цветами окошка, гуляешь по старой липовой аллее, любуясь закатами. А по — настоящему узнаёшь его только в критических ситуациях.
— Ну… и?
— Ты, оказывается, совершенно безбашенная! Никакого инстинкта самосохранения!
— Это у тебя никакого этого самосохранения! Вынь пистоль из штанов!
— Он всё равно не заряжен, — Данияр швырнул его на стол.
— Я тебя разочаровала?
— Я совсем не это хотел сказать. Просто думал, что всё предельно ясно и предсказуемо. Думал, ты для меня — открытая книга. Как оказалось, я ошибался.
Первые розоватые лучи солнца уже проникали сквозь окошко, освещая его загорелое лицо.
— Как думаешь, капитан очень рассердится? — спросила я, не переставая копаться в рундуке.
— Не знаю… Зачем ты в моих вещах роешься? Можешь уже своё платье одевать. Всё равно растрезвонят.
— А мы скажем, что они напились, и им всё приснилось.
— Да? А какие предъявим доказательства? Хочешь, чтоб с тебя еще раз сорвали одежду?
Не найдя нужных доводов, я вытащила свой тюк с вещами. Взяла единственное нарядное платье, муаровое, нежно-бирюзового цвета с тонким белым кружевом, которое собиралась одеть на встречу с «себе подобными», и свои мягкие кожаные башмачки, похожие на маленькие лодочки.
К Данияру я уже совсем привыкла, поэтому переодевалась без стеснения. А он вовсе и не подумал отворачиваться. Едва скрывая улыбку, я боковым зрением наблюдала, как он любуется мной.
Я сидела на койке и расчёсывала гребнем густые спутавшиеся волосы, когда ручка двери несколько раз дёрнулась, а потом раздался стук.